Джеймс Холлис: Душевные омуты. Возвращение к жизни после тяжелых потрясений

Хотя многим из нас идея души кажется слишком аморфной, нам следует помнить о ней и воздавать должное ее эфемерности и неоднозначности. Наши предки жили в одухотворенном мире; сегодня мы называем этот феномен анимизмом. (Вспомните об этом, в очередной раз постучав по дереву или произнеся «будь здоров», когда кто-то чихнет.) Каждый из нас в состоянии регресса проецирует содержание своей психики на других людей и окружающий мир. Ответ на вопрос, существует ли душа, фактически потерял свою актуальность. Однако, следуя этим путем, можно ощутить глубину, близость таинства, свидетельствующие о наличии души. Такие ощущения нам удивительно знакомы, ибо они возникают при столкновении с тем, что существует у нас внутри. Это похоже на резонанс. Подобное откликается на подобное. Бодлер мог вспомнить время, когда человек и природа составляли одно целое:

Я живу на расстоянии мили от побережья Атлантического океана, на которое каждое лето съезжается огромное количество людей. Они приезжают сюда не для того, чтобы спастись от жары, так как кондиционеры вполне доступны и использовать их гораздо проще, чем торчать в пробках на плотно забитых трассах или отгонять на пляже мух. Разумеется, дело не в этом, ибо при взгляде на простор океана что-то откликается у нас внутри. Это вступает в резонанс с его вселяющей трепет глубиной наша внутренняя, столь же безмерная глубина. Я живу в пяти милях от казино, находящихся в Атлантик-Сити; это место, которое ежегодно посещает множество западных туристов: их число намного больше числа посетителей Диснейленда и Биг Эппла [10]. Разумеется, здесь происходит тот же процесс: душа человека проецируется на зеленые фетровые столы и шумные сверкающие игровые автоматы. Разумеется, и здесь люди находятся в поиске мгновенной трансценденции, в ожидании мига удачи и вдохновения, мимолетной встречи с Другим. То, что человек ищет, уже есть у него внутри, но мы легко проецируем это содержание на какую-нибудь пещеру и песчаную дюну или же превращаем его в фантазию о жизни на улице Отдохновения или на бульваре Сновидений.

Душа всегда присутствует, хотя бессознательно, и потому ее постоянно ищут. Ее потеря стала великим инсайтом для поэта Гельдерлина: «Близок и труден для понимания Бог, но где опасное, там вырастает и спасительное» [11]. Стоит ли в таком случае удивляться, что психика тянет нас назад, вглубь и внутрь, чтобы повернуть нас к душе.

Цель личности заключается не в нарциссической самопоглощенности, как убеждены некоторые люди; она заключается в проявлении более грандиозных целей природы через воплощение личности. Хотя с точки зрения геополитики никакой отдельный человек ничего не значит, он наделен мельчайшей долей природной материи, происхождение которой покрыто тайной, но цель которой, безусловно, зависит от расширения сознания. Если это правда, а я в этом убежден, то задача индивидуации заключается именно в достижении целостности, а не доброты, не чистоты и не счастья. А целостность включает в себя погружение вниз, которое психика часто совершает вопреки сопротивлению Эго.

Большинство из нас связывают диалектику индивидуации не столько с правителем Эго, гордо восседающим на троне, сколько с внутренним крестьянским мужиком, ворчащим, страдающим несварением желудка и зачастую абсолютно пренебрегающим царской волей. Сколько разных властителей лишились трона из-за пренебрежения к маленькому человеку? А раз так, наш жизненный путь остается непредсказуемым. Несмотря на первичность души, испуганное и околдованное Эго игнорирует, подавляет, отрицает, избегает душевные омуты. И тогда большая часть нашей жизни проходит в этих омутах, а существование невротической тюрьмы объясняется в основном отрицанием этих омутов.

Юнг утверждал, что ищет причину невроза не в прошлом, а в настоящем: «Я задаюсь вопросом, какую необходимую задачу пациент никак не может решить?» [12]Так или иначе, задача связана с каким-то новым уровнем ответственности, с более честным отношением к Тени, погружением в определенные сферы жизни, которые мы старались не затрагивать. К тому же все психические состояния соответствуют определенным душевным стремлениям. Наша задача заключается в том, чтобы «пережить» эти состояния, не подавляя их и не проецируя связанную с ними боль на окружающих. То, чего мы не увидели у себя внутри, продолжает оставаться глубокой индивидуальной патологией. Ощущая некое внутреннее исцеление и привнося это исцеление в мир, нам приходится время от времени переправляться через кучи навоза. Если мы не сделаем этого добровольно, рано или поздно жизнь нас все равно заставит это сделать.