Микаэль Крогерус - Книга решений. 50 моделей стратегического мышления

Мы не можем всесторонне «объять» свою личность, но способны оценить впечатление, которое производим на других. Одна из самых интересных моделей, описывающих человеческую интерактивность, – «Окно Джохари», названная по первым слогам имен ее изобретателей Джозефа Луфта и Харри Ингхэма. «Окно» – это четыре стадии познания самих себя.

Поле А: включает черты характера, а также события, о которых мы прекрасно знаем и охотно рассказываем другим.

Поле Б: «закрытое», хранит информацию, которую мы о себе знаем, но не делаем общим достоянием. Поле становится тем меньше, чем больше доверия мы испытываем к другим.

Поле В: есть вещи, которых мы о себе не знаем, но которые отчетливо видны другим. Также в нас есть такие черты, которые, как нам кажется, четко выражены, но другие воспринимают их совершенно иначе. Обратная связь в этом поле может внести ясность, а может и обидеть.

Поле Г: стороны, не известные ни нам самим, ни другим. Мы сложнее и многостороннее, чем думаем. Время от времени что-то из этого поля подсознательно всплывает на поверхность – к примеру, во сне. Это «мертвая зона».

Выберите определения (веселый, ненадежный и т. д.), которые в достаточной степени характеризуют вас. Потом попросите сделать это же кого-нибудь из друзей или коллег по работе, впишите их в «окна».

Какие вещи о своем партнере вы охотнее всего никогда бы не узнали? А что лучше было бы не знать о себе самом?

Между мыслями и поступками подчас существует огромная пропасть. Если мы что-то делаем, хотя знаем, что это аморально, неправильно или глупо, нас мучают угрызения совести. Такое негативное чувство американский психолог Леон Фестингер назвал «когнитивным диссонансом». Это понятие описывает состояние, которое наступает, когда наши установки не совпадают с нашим поведением. Например, бьем ребенка, хотя осуждаем насилие над детьми.

Но почему нам так трудно признать свои ошибки? Почему мы продолжаем оправдывать свои поступки, даже сознавая в душе их ошибочность? Вместо того чтобы попросить прощения, человек проявляет одно из своих самых неприятных свойств: начинает искать себе оправдание. Этот защитный механизм позволяет нам спокойно спать ночью и освобождает от сомнений в своей правоте. Мы видим лишь то, что хотим видеть, и игнорируем все, что противоречит нашей точке зрения. И при этом ищем аргументы, подкрепляющие нашу позицию.

Как же преодолеть этот диссонанс? Сделать это можно, изменив или поведение, или установку.

Великая нация подобна великому человеку: если он совершает ошибку, он осознает это. Осознав, признает ее. Признав, исправляет. Он считает тех, кто указал на его ошибку, самыми благожелательными учителями.

Модели наглядно демонстрируют нам, что все в мире взаимосвязанно, советуют, как следует действовать в той или иной ситуации, подсказывают, чего лучше не делать. Об этом знал еще Адам Смит и предостерегал от чрезмерного увлечения абстрактными системами. Ведь модели – это, в конце концов, вопрос веры. Если повезет, за утверждение можно получить Нобелевскую премию, как Альберт Эйнштейн. Менее известен историк и философ Томас Кун, который пришел к выводу, что наука в основном работает лишь над подтверждением существующих моделей и проявляет невежество, когда мир в очередной раз не вписывается в них. Это хотя и не принесло ему Нобелевской премии, зато с гарантией обеспечило работой профессуру элитных университетов.

Зачастую мы так сильно верим в модели, что они приобретают реальный статус. Удачным примером этого может служить онтологическое доказательство бытия Бога Ансельма Кентерберийского, над которым ломал голову еще Кант. В нем говорилось о том, что уже один тот факт, что мы можем помыслить о таком совершенном существе, как Бог, предполагает его существование. Впрочем, примеры слепого отождествления моделей с реальностью можно встретить и в нашей повседневной жизни: если нам говорят, что человек расчетлив и эгоистичен, мы невольно приписываем ему эту модель поведения. Право, не стоит всему верить.