Пётр Успенский - В поисках чудесного (Фрагменты неизвестного учения)

Припомнив всё, что я пережил в течение предыдущего года, особенно после отъезда Гурджиева, я сказал, что приобрёл некую странную уверенность, которую невозможно выразить одним словом, но которую я попробую описать.

- Это не самоуверенность в обычном смысле, - сказал я, - совсем наоборот: уверенность в незначительности "я", которое мы обычно знаем. Но я, тем не менее, уверен, что если со мной произойдёт что-нибудь ужасное, вроде того, что случалось со многими друзьями в прошлом году, это событие встречу не я, не обычное моё "я", а другое "я" внутри меня, которому такая обстановка окажется по плечу. Два года назад Гурджиев спросил меня, чувствую ли я в себе новое "я", и мне пришлось ответить, что я не ощущаю какой-либо перемены. Теперь я ответил бы иначе. Я могу рассказать, как происходит эта перемена. Она возникает не сразу, я хочу сказать, что перемена охватывает не все моменты жизни. Обыденная жизнь идёт своим чередом: как обычно, живут все эти заурядные, глупые "я", за исключением совсем немногих. Но если бы произошло что-то большое, требующее напряжения каждого нерва, я знаю, что вперёд выступило бы не обычное малое "я", которое сейчас разговаривает и которое можно напугать, а другое, большое "Я", которое ничто не испугает и которое справится со всем. что бы ни случилось. Я не в состоянии дать лучшего описания; но для меня это факт - и факт, определенно связанный с работой. Вы знаете мою жизнь и знаете, что я не боюсь многого во внешней и внутренней сфере, чего боятся другие люди. Но тут совсем иное чувство, иной вкус. Я убеждён, что новая уверенность - не просто следствие богатого жизненного опыта; это следствие работы над собой, которую я начал четыре года назад.

В ту зиму в Екатеринодаре, а затем в Ростове я собрал небольшую группу и по составленному мной (за год до того) плану читал её членам лекции, объясняя систему Гурджиева, а также те стороны обыденной жизни, которые ведут к ней.

Летом и осенью 1919 года я получил в Екатеринодаре и Новороссийске два письма от Гурджиева. Он писал, что открыл в Тифлисе "Институт гармоничного развития человека" с очень широкой программой. Он приложил проспект этого "Института", заставивший меня изрядно призадуматься. Проспект начинался так:

"С разрешения министра народного образования в Тифлисе открывается институт гармоничного развития человека, основанный на системе Г.И. Гурджиева. Институт принимает детей и взрослых обоих полов. Занятия будут проводиться утром и вечером. Предметы изучения: гимнастика всех видов (ритмическая, медицинская и пр.), упражнения для развития воли, памяти, внимания, слуха, мышления, эмоций, инстинктов и т.п."

К этому добавлялось, что система Гурджиева "уже применяется в целом ряде больших городов, таких как Бомбей, Александрия, Кабул, Нью-Йорк, Чикаго, Осло, Стокгольм, Москва, Ессентуки, и во всех отделениях и пансионах истинных международных и трудовых содружеств".

В конце проспекта в списке "специалистов-преподавателей" Института гармоничного развития человека я нашёл своё имя, равно как и имена "инженера-механика" П. и ещё одного члена нашей компании, который в то время жил в Новороссийске и в Тифлис ехать не собирался.

В своём письме Гурджиев писал, что он готовит к постановке свой балет "Борьба магов"; ни словом не упоминая о прошлых трудностях, он приглашал меня приехать в Тифлис и работать с ним. Для него это было очень характерно. Но по некоторым причинам я не смог туда поехать. Во-первых, были трудности с деньгами; во-вторых, сохранились сложности, возникшие в Ессентуках. Моё решение покинуть Гурджиева обошлось мне очень дорого, и просто так отказаться от него было невозможно, тем более что я видел все мотивы Гурджиева. Вынужден признаться, что особого восторга от программы Института гармоничного развития человека я не испытал. Я, разумеется, понимал, что Гурджиеву приходится придавать своей работе какую-то внешнюю форму, учитывая окружающие обстоятельства, как он это сделал в Ессентуках: я понимал, что эта внешняя форма представляет собой карикатуру. Но я понял и то. что за этой внешней формой стоит точно то же, что и раньше, и это измениться не может. Я сомневался в своей способности приспособиться к этой внешней форме. Тем не менее, я был уверен, что вскоре опять встречусь с Гурджиевым.

П. приехал из Майкопа в Екатеринодар, и мы много говорили о системе и о Гурджиеве. П. пребывал в довольно скверном душевном состоянии: но мне показалось, что моя идея о необходимости различать между системой и самим Гурджиевым помогла ему лучше понять положение вещей.