Пётр Успенский - В поисках чудесного (Фрагменты неизвестного учения)

После долгой паузы Гурджиев задал мне вопрос, сразу же меня настороживший; он сделал паузу, как бы ожидая ответа.

То, что он спросил, внезапно положило конец всем моим мыслям и чувствам. Это был не страх, по крайней мере, не осознанный страх, когда человек знает, чего он боится; но я весь дрожал и что-то буквально парализовало меня всего, так что я не мог выговорить ни слова, хотя и сделал отчаянное усилие, желая дать утвердительный ответ.

Я чувствовал, что Гурджиев ждет, но долго ждать не будет.

- Ну, хорошо, - сказал он наконец, - сегодня вы устали. Отложим это на другой раз.

Я начал что-то говорить. Кажется, я просил его подождать, дать мне немного времени, чтобы освоиться с этой мыслью.

- В другой раз, - сказал его голос. - Спите! - И его голос замолк.

Я долго не мог заснуть. Утром, когда мы вышли на небольшую веранду, где находились прошлым вечером, Гурджиев сидел в саду у круглого стола, метрах в двадцати от меня. С ним было трое или четверо наших.

- Спросите его, что произошло вчера вечером, - сказал Гурджиев.

Почему-то это замечание меня рассердило. Я повернулся и зашагал к веранде. Когда я подошёл к ней, я опять услышал у себя в груди голос Гурджиева:

- Стойте!

Я остановился и повернулся к Гурджиеву. Он улыбался.

- Куда же вы идёте? Присядьте здесь, - сказал он обычным голосом.

Я сел около него, но не смог ничего сказать, да мне и не хотелось. Ощущая необычную ясность мысли, я хотел сосредоточиться на вопросах, которые мне казались особенно трудными. Мне в голову пришла мысль, что в этом необычном состоянии я мог бы, пожалуй, найти ответы на вопросы, которые не был в состоянии разрешить обычным путём.

Я начал думать о первой триаде луча творения, о трёх силах, составляющих одну. Что они могли означать? Можем ли мы дать им определения? Можем ли понять их смысл? Что-то начало формулироваться у меня в голове, но как только я пытался перевести это в слова, всё исчезало. "Воля, сознание... что было третьим?" - спросил я себя. Мне казалось, что если бы я назвал третье, я сразу понял бы остальное.

- Оставьте это, - сказал громко Гурджиев.

Я обратил на него взгляд, а он посмотрел на меня.

- Путь к этому ещё долгий, - сказал он. - Сейчас вы не сможете найти ответ. Лучше думайте о себе, о своей работе.

Сидевшие рядом люди с удивлением глядели на нас. Гурджиев ответил на мои мысли.

Затем началось нечто странное, длившееся целый день и продолжавшееся позже. Мы оставались в Финляндии ещё три дня. В течение этих трёх дней у нас было много разговоров о самых разных предметах. И всё это время я находился в необычном эмоциональном состоянии, которое иногда становилось утомительным.

- Как избавиться от этого состояния? Я не могу больше переносить его, спросил я у Гурджиева.

- Так вы желаете погрузиться в сон? - спросил он.

- Конечно, нет, - отвечал я.

- Тогда о чём же вы спрашиваете? Это и есть то, чего вы хотели; пользуйтесь им. Сейчас вы не спите.

Не уверен, что его слова были совсем верны. Несомненно, в некоторые моменты я "спал".

Многое из того, что я говорил в то время, должно быть, сильно удивляло моих сотоварищей по необычайному приключению. Да и сам я был порядком удивлён. Многое происходило как во сне, многое не имело ни малейшего отношения к реальности. Нет никакого сомнения, что многое было плодом моего собственного воображения. И впоследствии я с очень странным чувством вспоминал то, что говорил тогда.

Наконец мы вернулись в Петербург. Гурджиев ехал в Москву, и мы отправились с Финляндского вокзала прямо на Николаевский. Проводить его собралась довольно большая компания. Он уехал.

Но до окончания чудесного было ещё очень далеко. Поздним вечером того же дня опять происходили удивительные явления: я "беседовал" с ним и видел его в вагоне поезда, шедшего в Москву.

Затем последовал какой-то странный период, длившийся около трёх недель, в течение которого я время от времени видел "спящих людей".

Это требует особого пояснения.

Через два или три дня после отъезда Гурджиева я шёл по Троицкой и вдруг увидел, что идущий мне навстречу человек - спит. В этом не могло быть никакого сомнения. Хотя глаза его были открыты, он шагал, явно погруженный в сон, и сновидения, подобно облакам, пробегали по его лицу. Мне пришло на ум, что если смотреть на него достаточно долго, я увижу и его сны, т.е. пойму, что он видит во сне. Но он прошёл мимо. Следом за ним прошёл другой человек, и он тоже спал. Проехал спящий извозчик с двумя спящими седоками. Неожиданно я оказался в положении принца из "Спящей красавицы". Все вокруг меня были погружены в сон. Ощущение было явственным и несомненным. Я понял смысл утверждения о том, сколь многое ещё можно увидеть нашими глазами многое такое, чего мы обычно не видим. Эти ощущения длились несколько минут. Потом они повторились на следующий день, но очень слабо. Я сразу же открыл, что, стараясь вспоминать себя, я мог усиливать эти ощущения и увеличивать их длительность настолько, насколько у меня хватало сил не отвлекаться, т.е. не разрешать вещам и всему окружению привлекать моё внимание. Когда внимание отвлекалось, я переставал видеть "спящих людей" вероятно, потому, что засыпал сам. Я рассказал об этих опытах нескольким нашим людям, и у двоих из них, пытавшихся вспоминать себя, возникли сходные переживания.