Оливер Сакс: Музыкофилия: Сказки о музыке и о мозге

Как и в случае с Джоном С., галлюцинации Эрика кажутся ему предельно реальными и до боли знакомыми: «хотя я совершенно не способен вспомнить названия песен, звучащих в моей голове во время припадка, у меня, тем не менее, всегда появляется ощущение, что я уже слышал их где-то. И даже больше: иногда я просто не могу понять, откуда именно они доносятся – из стерео или из моего мозга. С тех пор, как стало известно, что эти песни – на самом деле симптомы припадка, я не особо вслушиваюсь. Эх, если б я только мог разобрать слова и ноты, и изучить их, как изучал настоящие, реальные песни… хотя, возможно, подсознательно я опасаюсь, что если начну активно слушать музыку в своей голове, то потом не смогу избавиться от нее, она затянет меня – как зыбучий песок, как гипноз».

В отличие от Джона С., Эрик довольно музыкален, у него хорошая память и «натренированное ухо», но, даже несмотря на это, он, как и Джон С., совершенно не способен опознать мелодию, играющую у него в голове.

Во время припадков он всегда испытывает это «странно-знакомое чувство», и в такие моменты, признался он, очень сложно сконцентрироваться. Его жена и друзья отмечают, что в момент припадка на лице у него появляется выражение отрешенности. Если же припадок случается с ним на работе, обычно ему удается «проскочить» эту стадию незаметно для студентов.

Эрик подчеркивает важную деталь: есть большая разница между музыкой у него в голове в обычной жизни и во время припадков. «Я сам пишу песни, и мне известно это чувство – когда мелодия и слова просто приходят, и тебе нужно лишь записать их… но, тем не менее, такое никогда не происходит на пустом месте – обычно я долго сижу на чердаке с гитарой и перебираю струны, пытаясь найти наилучшее сочетание. А вот припадки – они происходят просто на пустом месте. Ничто не предшествует им».

Эрик так же добавил, что эта музыка – бессмысленная и бессистемная, хотя и до боли знакомая – подобна злым чарам, она гипнотизирует его и словно затягивает куда-то внутрь, глубже и глубже. И в то же время, она стимулирует его, словно бросает ему вызов – он даже написал уже несколько песен, вдохновленных этой «музыкой припадков», стараясь выразить или хотя бы попытаться описать это «странно-знакомое чувство».

В 1937 году Макдональд Кричли, выдающийся врач, описал 11 случаев, в каждом из которых причиной эпилептического припадка у пациента становилась музыка. Он назвал свою статью «Музыкогенная эпилепсия» [33] хотя и добавил потом, что предпочитает более короткий и звучный термин «музыколепсия» (musicolepsy) .

Одни пациенты Кричли были музыкальны, другие – нет. Причиной припадков могли стать самые разные виды музыки. Одни люди реагировали на классику, другие – на «старые-добрые» мелодии из детства, в то время как для третьих самой опасной была «музыка с четко выраженным ритмом». Лично мне однажды написала женщина, которая признавалась, что у нее начинается приступ, когда она слышит «современную, нестройную» музыку, в то время как классические или романтические мелодии она может слушать без проблем [34] ее муж, к сожалению, предпочитал именно современную, нестройную музыку . Кричли наблюдал за тем, как люди реагируют на конкретные инструменты и звуки [35] один из пациентов, например, реагировал только на «низкие ноты латунного духового инструмента»; этот человек работал радио-оператором на большом межконтинентальном лайнере, и у него начинались припадки всякий раз, когда на палубе играл оркестр; проблему удалось решить, когда его перевели на корабль поменьше, без оркестра . Некоторые пациенты реагировали только на конкретные мелодии или песни.

Самый удивительный случай в практике Кричли – это история о выдающемся музыкальном критике, Никонове, который пережил свой первый припадок, слушая оперу Мейербера «Пророк». Он становился все более восприимчивым к музыке, и, в конце концов, дело дошло до того, что практически любая, даже самая легкая, мелодия вызывала у него приступ [36] «наиболее пагубное влияние, - замечал Кричли, - на него оказывал так называемый «музыкальный фон» в произведениях Вагнера, звучащий очень монотонно и ритмично . Никонову, несмотря на весь накопленный профессиональный опыт, пришлось оставить свою профессию. В дальнейшем он стал избегать всяческих контактов с музыкой. Если он слышал духовой оркестр на улице, он зажимал уши ладонями и старался спрятаться в ближайшем помещении или просто убегал. У него развилась самая настоящая фобия, он описал ее в своем памфлете «Страх перед музыкой».