Джон Маркс: ЦРУ и контроль над разумом

Но все сложилось иначе. Комиссия обратила внимание на факты, о которых ей неожиданно сообщили. Джеймс Шлезингер, преемник Хелмса на должности директора ЦРУ, решил, что покончить с вереницей скандалов, будоражащих Америку со времен «Уотергейта» (июнь 1972 г.), можно только одним способом.

По подсказке своего заместителя, Уильяма Колби, он приказал всем сотрудникам ЦРУ сообщать Генеральному инспектору управления обо всех незаконных или «неподобающих» действиях, которые могли быть приписаны ЦРУ. В объемистом докладе Генерального инспектора, который в управлении назвали «фамильными ценностями», содержалось упоминание о программе испытаний наркотиков. В начале 1975 г. Колби, будучи в это время директором ЦРУ, передал данные, полученные Генеральным инспектором, в комиссию Рокфеллера. После официальной передачи новый пакет секретов уже нельзя было спокойно похоронить, и комиссия вынуждена была упомянуть в своем заключительном докладе (июнь 1975 г.) о программе испытаний с применением наркотиков. На двух страницах были изложены факты, а затем последовали уверения в том, что все сомнительные действия были прекращены в середине 60-х гг. В сообщениях по этому докладу внимание было сосредоточено на наихудшем «случае» этой программы испытаний — самоубийстве одного из испытуемых, на котором, без его ведома и согласия, было проведено испытание ЛСД. Даже в это время рассматриваемая программа могла остаться тайной, если бы не еще одна случайность — любопытство бывшего сотрудника Министерства иностранных дел Джона Маркса, ставшего свободным писателем. Именно Маркс оживил сухие факты доклада комиссии Рокфеллера.

Разоблачение «секретов, связанных с национальной безопасностью» США, рассматривается либо как скандал, либо как славная страница в истории страны, в зависимости от взглядов говорящего. Разведчики-профессионалы однозначно в ужасе от того, что не были найдены законные способы сохранения секретности, что является рутинной практикой в других демократических странах. В Великобритании, гордящейся своими давно завоеванными свободами, строго соблюдается Закон об охране государственной тайны (Official Secrets Act), дающий правительству почти неограниченное право решать, что считать тайной и кому о ней следует знать. Американские разведчики, в том числе и те «старые ребята», которых готовила английская секретная служба в годы Второй мировой войны, мечтают о принятии аналогичного закона в США о закрытии секретных служб для посторонних. В прошлом это почти удалось, и, возможно, в конечном итоге такой закон будет принят, поскольку неприязнь среднего американца к «писакам-журналистам» превышает его недоверие к хранителям официальных секретов.

Однако в данное время американская пресса открыта и может быть опубликовано все, что репортеры способны обнаружить. Результатом являются публичные обсуждения невиданной силы и откровенности, совершенно не похожие на мир волшебной сказки 1950-х гг., когда официальные лица излагали, а пресса повторяла за ними измышления о международном коммунистическом заговоре, направленном на уничтожение веры в Бога и четырех свобод [2] это вовсе не измышление; в СССР проводились не менее, а возможно и более чудовищные эксперименты, нарушающие, подписанный его же представителями «Нюрнбергский кодекс по научным исследованиям», о котором речь будет далее. — И.И. . Ушло в прошлое черно-белое представление о холодной войне. Новые реалии часто затрудняют жизнь секретных правительственных служб, которые предпочли бы помогать друзьям и вредить неприятелю, не объясняя каждый шаг своему народу. Но у внимательных наблюдателей появилась возможность взвешенно относиться к тому, что их просят поддержать, иногда это нечто крайне нежелательное: вспомним, например, начало 60-х гг., когда администрация президента Линдона Джонсона наращивала тайные военные операции против

Северного Вьетнама, в результате которых Америка была втянута в войну. В то же время необычная свобода американской прессы зависит от горстки журналистов, согласных докапываться до тех фактов, которые власти желали бы оставить нераскрытыми. В итоге свобода американской прессы является одновременно случайностью американской демократии, поскольку невозможно предвидеть, что именно вздумается расследовать журналистам. Так, Джон Маркс, ни у кого не спрашивая разрешения, решил узнать, по какой причине «военнослужащему» (так в докладе Рокфеллера был назван пострадавший) дали без его ведома дозу ЛСД, а затем обращались с ним столь небрежно, что он смог выброситься из окна 10-го этажа отеля в Нью-Йорке (1953 г.).