Джон Маркс: ЦРУ и контроль над разумом

В 1984 г. Джордж Оруэлл писал о поощряемой правительством проституции: «Простое распутство не играло важной роли до тех пор, пока оно оставалось тайным и безрадостным и касалось женщин низкого социального положения».

В 1961 г. в рамках программы MKULTRA была организована третья явочная квартира в Нью-Йорке, также под эгидой Бюро по наркотикам. В ней распоряжался Чарльз Сирагуза, который, подобно Уайту, был старшим агентом и ветераном ОСС.

Свидетельство Родеса об этом инциденте, договоренность о котором была заранее достигнута со штабом сенатора Эдварда Кеннеди, повлекло за собой появление в вашингтонской газете «Пост» статьи под заголовком «Команда, которая не сумела распылить (наркотик) правильно». Такой подход привел к тому, что общественность восприняла смертельно серьезную программу как шутку, плохо сыгранную компанией бездельников.

Лайман Киркпатрик, долгое время работавший на должности Генерального инспектора, который недавно оставил эту должность, чтобы занять более высокий пост в Разведывательном управлении, узнал об операциях на явочных квартирах непосредственно после смерти Олсона и никогда не возражал против них. В настоящее время его приводят в ужас эксперименты, проводившиеся без ведома испытуемых, но он «не обладал полномочиями, которые позволили бы провести расследование… Я пытался установить допустимые пределы моей деятельности, при которых я мог оставаться на своей должности».

Пытаясь объяснить причины, по которым он решил не информировать директора ЦРУ о связях Разведывательного управления с мелкими преступниками, Хелмс заявил комитету Черча: «М-р Маккоун недавно стал работать в этой системе, и я подумал, что это может ему показаться странным… Это была не слишком благообразная операция». Вероятно, по тем же причинам Хелмс не докладывал Маккоуну о применении на явочных квартирах наркотиков без ведома лиц, на которых они испытывались.

Преследуя свои личные цели, Хелмс умел по-разному рассказывать различным людям об одних и тех же событиях. Мотивируя свои предложения советской угрозой, он побуждал Маккоуна дать разрешение на продолжение испытаний наркотиков без ведома испытуемых, В это же время он писал в комиссию Уоррена, что советские исследования поведения человека не только на пять лет отстают от западного уровня, но и «отсутствуют данные, которые свидетельствовали бы о том, что у советской стороны имеются новые перспективные препараты… которые могли бы оказывать влияние на поведение человека».

Руководство TSS во главе с Сидом Готлибом, отвечавшее за оперативное использование ЛСД за границей, заняло позицию, согласно которой испытание наркотиков без ведома испытуемых не сопряжено с «угрозой здоровью». В 1957 г. Генеральный инспектор Л.Киркпатрик заметил, что «нереалистично» предоставлять Медицинскому управлению право вето на проведение тайных операций, разрешать врачам Разведывательного управления определять угрозу для состояния здоровья испытуемых.

Во время проводившихся мной исследований при написании этой книги многие люди сообщали мне, что были жертвами проводившихся ЦРУ испытаний наркотиков. Я их выслушивал и пришел к выводу, что некоторые из них действительно могли быть жертвами. Трудность принятия правильного решения состоит в том, что любому человеку, объясняющему странности своего поведения воздействием наркотиков или происками ЦРУ, приклеивают ярлык параноика и его история болезни сдается в архив. Нет лучшего прикрытия, чем действия против человека, находящегося на грани безумия. Некий профессор одного из латиноамериканских университетов, придерживавшийся левых взглядов и разоблачавший действия ЦРУ, рассказал, как однажды днем (это было в 1974 г.), когда он один работал в своем кабинете, к нему вошла странного вида женщина и нанесла ему в запястье укол булавкой с маленькой круглой головкой. Почти немедленно он утратил контроль над своим поведением, начал бить стаканы и выплескивать из них воду в лица своих коллег. Далее он сообщает, что его студенты обнаружили ожидавшую у входа в здание машину «скорой помощи». Тогда они тайком вывели профессора через другой ход, отвезли домой, и там он пролежал более недели, переживая эпизоды наркотического «странствия». Он называет это переживание смесью «рая и ада» и содрогается при мысли, что мог бы провести это время в больнице «с санитарами и в смирительной рубашке». Хотя он в конечном итоге вернулся к работе в университете, ему потребовалось несколько лет, чтобы вернуть к себе доверие, утраченное им в тот день, когда он «сошел с ума в своем кабинете». Если в этом принимало участие ЦРУ, то ему удалось нейтрализовать противника.