Джошуа Фоер - Эйнштейн гуляет по Луне

Все в Бьюзене создает впечатление человека, стремящегося произвести впечатление. Он никогда не проглатывает гласные и не сутулится. Его ногти в отличном состоянии, равно как и кожа его итальянских ботинок. Из нагрудного кармана всегда аккуратно выглядывает платок. Он подписывает свои письма фразой Floreant Dendritae! — «Да расцветут клетки вашего мозга!» — и заканчивает телефонные сообщения словами «Тони Бьюзен, конец связи».

Когда я спросил Бьюзена об источнике его невероятной уверенности в себе, он сказал, что постоянно занимается восточными единоборствами. У него есть черный пояс по айкидо, и осталось пройти лишь четверть пути до получения черного пояса по карате. Сидя на заднем сиденье своего лимузина, он продемонстрировал несколько резких движений, технику преодоления сопротивления и невидимый удар. «Лучший способ использования этих приемов для меня — не пользоваться ими вообще, — пояснил он. — Какой смысл в драке, если знаешь, что можешь убить противника, то есть человека, или выколоть ему глаз или вырвать язык?»

Бьюзен — он не упускал случая мне об этом напомнить — современный человек Возрождения: занимается в школе танцев (бальных, современных, джаза), композитор (влияние: Филипа Гласса, Бетховена, Элгара), автор небольших историй про животных (под псевдонимом Маугли в честь главного героя «Книги Джунглей»), поэт (его последний сборник «Конкордия» состоит целиком из стихов, написанных на тему и во время его 38 трансатлантических перелетов в сверхзвуковом самолете «Конкорд») и дизайнер (не только всего своего гардероба, но также дома и всей мебели в нем).

Спустя 45 минут после того, как мы выехали из Лондона, наша колесница цвета слоновой кости въехала в поместье Бьюзена на реке Темзе. Он попросил не упоминать название этого места в прессе. «Просто назови это территорией „Ветра в ивах“».

Войдя в дом, называющийся Врата Рассвета, мы сняли свою обувь и на цыпочках прошли мимо рисунков, разложенных прямо на полу: это было частью иллюстрированной детской книги «о маленьком мальчике, не отличавшемся хорошими оценками в школе, но отличавшемся богатым воображением», над которой Бьюзен работал. Также там был большой телевизор, не менее сотни кассет, раскиданных вокруг него, и книжный шкаф в фойе, в котором стояли полная коллекция Великих книг западного мира, изданная Encyclopaedia Britannica, насколько экземпляров научно-фантастического триллера «Дюна», три экземпляра Корана, большое количество книг за авторством самого Бьюзена и ничего более.

— Это ваша библиотека? — поинтересовался я.

— Я здесь не более трех месяцев в году. У меня есть библиотеки и в других уголках света, — ответил он.

Бьюзен наслаждается путешествиями и возможностью быть человеком мира. Однажды, когда я спросил, где он может сосредоточиться, чтобы написать две-три книги в год, он сказал мне, что спокойный уголок для работы можно найти буквально на любом континенте. «В Австралии на Большом Барьерном рифе я пишу. В Европе везде, где есть океан, я пишу. Пишу в Мексике. Пишу на Великом Западном озере в Китае».

Бьюзен путешествует с детства. Он родился в Лондоне в 1942 г., но переехал вместе с братом и родителями — его мать была судебной стенографисткой, а отец инженером-электриком — в Ванкувер в возрасте 11 лет. Он был, по собственному выражению, «в общем-то нормальным ребенком с нормальными проблемами в обычных школах».

«Моим лучшим другом детства был парень по имени Бэрри, — вспоминает Бьюзен, сидя на внутреннем дворике в расстегнутой розовой рубахе и в солнечных стариковских очках с облегающей оправой и большими стеклами, защищающими глаза. — Он всегда учился в классе 1Д, тогда как я ходил в 1А. 1А был для одаренных детей, 1Д — для отстающих. Но вдали от школы, на природе, Барри мог распознавать летящих на горизонте птиц и насекомых по их полету. Исключительно по манере полета он мог отличить бабочку-адмирала от черного дрозда или какого-нибудь другого дрозда, между которыми я не видел никакой разницы. Поэтому я знал, что он гений. Я получил высший балл на экзамене по естествознанию, отличную оценку, отвечая на вопросы типа „назовите двух рыб, обитающих в английском водоемах“. На самом деле их сто три. Но когда я получил свою отличную оценку, я внезапно понял, что мальчик, сидевший сейчас в классе для отстающих, знал больше, чем я, — куда больше, чем я, — в той области, в которой я считался лучшим. И с тех пор он был номером один, а не я.