Ирина Млодик - Карточный дом

Появляется возможность сталкиваться и иметь дело с экзистенциальными данностями: принимать свое одиночество и не «захватывать» или отвергать других людей, будучи не в силах выдержать неопределенность и непредсказуемость отношений, смириться с бессмысленностью и пребывать в поисках индивидуального смысла, обойтись со свободой, имея возможность перерабатывать ту тревогу, что она несет в себе, радоваться ответственности как возможности ответить, принимать конечность, которая, как ничто другое, помогает ценить то, что есть.

Людьми уже можно не манипулировать или не пользоваться, их можно просить, с ними сотрудничать, им отказывать и выдерживать их отказы, оставаясь при этом в отношениях с ними, в той степени близости, которая принимается обеими сторонами. Их можно не переделывать, но в их присутствии испытывать и проявлять всю гамму чувств, какие можно счесть уместными. Выдерживать их ответные проявления. Можно прощать свои и чужие ошибки, умиляться слабостям, восхищаться силой, открывать мир в той мере, в которой будет интересно его открыть. Можно и не делать ничего, созерцать, сажать капусту, растить детей или жить одному.

«Терапия не делает жизнь счастливой, — пишет Дж. Холлис, очень любимый мной автор, — она делает ее интересной» [7] Холлис Дж. Душевные омуты. Возвращение к жизни после тяжелых потрясений. — М.: Когито-Центр, 2008. . Я согласна с этим. Но терапия «пограничников» иногда дает им возможность прожить качественнее и дольше, изведать больше, на что-то отважиться, что-то смочь пережить, выстроить отношения и родить детей, отказаться от ненужного, попробовать ранее невозможное. Самое главное, на мой взгляд, и самое ценное: наконец прийти в соответствие с собой. Перестать казаться, доказывать, справляться. Стать не кем-то «хорошим» и «правильным», а тем, кем ты задуман, возможно, чьим-то непостижимым замыслом.

Он герой. Потому что выжил. Смог. Справился. Нашел способ. Возможно, получил образование. Превзошел самого себя. Совершил невероятное, но уже устал, растерян, может быть, даже сломлен.

Где-то смог о вас услышать или прочитать. Нашел в себе слабую надежду на то, что именно вы ему, может быть, поможете. Все равно уже так плохо, что… какая разница.

Преодолел в себе страх, стыд, тревогу и пришел. Принес вам те способы, с помощью которых выжил и справился. Не верит ни вам, ни себе, но очень хотел бы опереться хоть на кого-то.

Несмотря на то, что раскрывается и рассказывает о своих проблемах, все равно для вас (да и для многих других) старается выглядеть лучше. Боится быть обнаруженным, мечтает быть таковым. Устал выдерживать немыслимое напряжение от страха быть разоблаченным.

Пока не верит в то, что что-то изменится, но успокаивается, потому что вы слушаете. Не отчитываете, не стыдите, не читаете моралей. Трогает ваш интерес, но трудно до конца поверить в то, что он искренний. Его никто так раньше не слушал.

Хотел бы вам нравиться, а также чтобы перестало быть так, как было. Иногда вдруг злится, «кидается», обвиняет. Это значит, что больно. Это значит, мы именно там, где все это когда-то произошло. Иногда, наоборот, ходит кругами, путает следы, огибает, пускает по ложному следу. Это значит, мы близко, но просто пока нет сил. И, разумеется, он это не специально.

Замечая это, «гнобит» себя. Он же должен работать над собой, а он сопротивляется. Может и на вас «наехать», выясняя, почему вы не ускорите его «лечение». Но вы-то знаете: всему свое время. Вам и самому хотелось бы иногда ускорить, да кто ж вам даст…