Ричард Тейлор - Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления

Внимание к ним также улучшает жизнь заключенных, вышедших на свободу. Я посетил тюрьму открытого типа Суоменлинна в Хельсинки, которую ни один заключенный не покидает без подобранного жилья, работы или обучающей программы. В Великобритании осужденные часто выходят на свободу с 46 фунтами стерлингов (около 4000 рублей) и мусорным мешком с вещами.

Мы не только используем финский подход [72] для своих пациентов, но также делимся информацией с другими службами и связываемся с семьей жертвы. Это может привести к созданию так называемой запретной зоны, чтобы снизить стресс родственников убитого человека и сократить вероятность будущего конфликта.

После многих лет интенсивного лечения, тщательного управления рисками и осторожного тестирования путем постепенно увеличивающегося времени вне больницы мы обеспечиваем пациента необходимой поддержкой и выписываем человека, однако у нас есть право повторно госпитализировать его при необходимости.

Несколько лет назад я вел дочь в школу, как вдруг мужчина лет 40 с небольшим стал радостно махать мне с другой стороны дороги.

– Здравствуйте, доктор Тейлор! – крикнул он.

– Здравствуй, Юджин! – ответил я и вежливо помахал в ответ.

Юджин много лет был моим пациентом. Он забил своего брата до смерти, поджег тело, а затем засунул ему в живот термометр для мяса. Тогда мужчина находился в состоянии психоза.

– Зачем ты это сделал, Юджин?

– Думаю, чтобы убедиться, что с ним покончено.

Юджин пришел в себя и после долгого стабильного периода и тщательного тестирования был выпущен на свободу, но находился под наблюдением.

– Кто это был, пап?

– О, просто человек, с которым я раньше работал.

Я не только лечил мужчин в психиатрических больницах с усиленным наблюдением, но также около 12 лет работал с женщинами в клиниках с низким уровнем безопасности. Пациентки имели сложные потребности и поведенческие проблемы. Обычно у них в анамнезе было жестокое обращение и пренебрежение со стороны родителей, пограничное расстройство личности (в большинстве случаев), психические нарушения, употребление наркотиков, поджоги, агрессивное поведение и безответственное отношение к детям, которое являлось результатом проблем с психическим здоровьем.

У многих была плохая семейная история. Одна женщина, имевшая сильную склонность к аутоагрессии, получила на день рождения открытку от родственника, однако внутри нее было спрятано лезвие. Это указывало на токсичные отношения в семье.

Агрессивный партнер моей пациентки Жаклин, которая поступила в больницу после попытки самоубийства, звонил ей и оскорблял ее. Он говорил: «Ты, жирное ничтожество… давай, прикончи себя, всем плевать».

Жаклин уже попадала в реанимацию, после того как выпила жидкий коктейль из антидепрессантов. Она была беременна. Предыдущий ребенок оказался под опекой соцслужб, что отчасти было связано с ее психическими проблемами, но в основном с тем, что женщина не могла порвать отношения с агрессивным, пьющим и жестоким партнером. Когда ей нужно было выбрать либо ребенка, либо бойфренда-тунеядца, она не смогла принять правильное решение. Контроль через принуждение и синдром жестокого обращения с женщиной относились как к Жаклин, так и к Шарлотте.

Проблема была в том, что Жаклин пробовала совершить самоубийство, будучи беременной. По этой причине лечение было значительно затруднено, поскольку нам приходилось тщательно регулировать дозу антидепрессантов, чтобы не навредить плоду, но при этом контролировать психическое состояние женщины и риск суицида. Мы должны были работать совместно с акушерами-гинекологами и социальными службами, чтобы оценить риск еще до родов.

Было решено позволить ей подержать младенца в течение нескольких минут после родов под пристальным наблюдением акушера-гинеколога и социального работника, несмотря на то что она пыталась покончить с собой во время беременности, лишь бы у нее не отняли еще одного ребенка.

Во время наших встреч у меня волосы вставали дыбом от ее взгляда в пустоту и привычки неуместно улыбаться, несмотря на бедственное положение. Депрессия, однако, постепенно отступила. Мы предотвратили самоубийство в критический период ее жизни, и я испытал огромное облегчение, когда через несколько месяцев пациентку перевели в психиатрическую больницу ближе к дому, где специалисты должны были продолжить ухаживать за ней и оценить способность воспитывать ребенка.