Ричард Тейлор - Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления

Благодаря череде летних сельскохозяйственных работ я накопил достаточно денег, чтобы продержаться на новом месте около месяца, однако понимал, что мне будет необходимо найти оплачиваемую работу. Я решил прибыть в Судан по суше, чтобы успеть акклиматизироваться, и в конце лета 1985 года проделал путь через Египет до Асуанского гидроузла [66] Асуанский гидроузел – крупнейшая комплексная гидротехническая система сооружений в Египте на реке Нил, близ Асуана – города на первом пороге Нила. на юге.

Единственный дешевый отель рядом с лодочной пристанью был переполнен, поэтому мне пришлось жить в комнате с одним из пяти иностранцев, которые были со мной в поездке. Его звали Тим Лендеркинг, и он, будучи студентом Уэслианского университета, получил стипендию на год обучения за границей.

Путь от Каира до Хартума определенно не был традиционным студенческим туристическим маршрутом и до сих пор им не является. Ночная переправа на лодке через водохранилище Насер до города Вади-Хальфа в Судане, за которой последовала двухдневная поездка в поезде через пустыню, познакомили нас с жарой, пылью и жаждой, которые остались нашими спутниками следующие 12 месяцев. Некоторые из попутчиков были суданскими пастухами, которые возвращались домой, доставив верблюдов в Египет по «Дороге сорока дней», лежащей через Сахару. В медленно едущем поезде до Хартума ночью было так много людей, что мы с Тимом, следуя примеру наиболее ловких суданцев, выбирались в промежуток между двумя грохочущими вагонами и ложились на крышу. На плоской крыше вагона-ресторана, где подавали жареного нильского окуня с рисом, можно было найти место для сна. (Мы совершаем некоторые опасные вещи, потому что в позднем подростковом или раннем взрослом возрасте префронтальная кора мозга еще не до конца развита, что приводит к неспособности трезво оценивать риск.)

Прибыв в Хартум после тяжелого путешествия из Египта, мы приняли долгожданный душ и впервые ощутили суданское гостеприимство, когда после ужина в местном ресторане нам сказали, что другие посетители заплатили за нас из уважения к редким иностранным гостям. Через несколько дней водитель автобуса тоже отказался брать с меня плату.

Мы с Тимом встречались несколько раз за ледяной водой с лаймом в отеле «Акрополь» в Хартуме, пока я искал работу, а затем еще один раз уже позднее. Он, вероятно, посчитал поездку поучительной так же, как и я, потому что продолжил карьеру в сфере международных отношений в Персидском заливе.

После того как я разнес свое резюме по всему городу, меня приняла на работу некоммерческая организация, чья деятельность была связана с оказанием помощи во время катастроф. Мне платили скромные 125 фунтов стерлингов (13 000 рублей) в месяц, а также предоставили оплачиваемое питание и жилье. Меня направили в лагерь беженцев на границе между Суданом и Эфиопией, где 25 тысяч человек жили в самодельных хижинах, покрытых полиэтиленом для защиты от дождя. Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев каждые 10 дней присылало муку и полиэтиленовую пленку для хижин. В лагере были пробурены скважины для подачи воды, а медицинские услуги предоставлялись независимыми организациями, работавшими на благотворительные средства и гранты.

Я присоединился к команде, где были врачи и медсестры из Европы, а также местный медицинский персонал, состоявший из суданцев и беженцев. Там был организован полевой госпиталь, где мы осуществляли расширенную вакцинацию и предоставляли еду истощенным детям.

Как вы можете себе представить, это было весьма тяжелое знакомство с реалиями жизни, смерти и базового здравоохранения в Субсахарской Африке. Беженцами были фермеры, покинувшие Тыграй после неурожая и гражданской войны между правительством Эфиопии, которому оказывал поддержку СССР, и тыграйскими сепаратистами. Там я видел эндемические заболевания, которых никогда не встречу в Великобритании: столбняк, малярию, туберкулез позвоночника и паразитарный лейшманиоз. К ним можно было добавить серьезное недоедание, обезвоживание, последствия плевания кобр и смертельно опасные укусы песчаных эф. Последние убивают больше людей, чем любые другие виды змей. Укусы приводят к некрозу тканей, спонтанным системным кровотечениям и смертельно опасному синдрому диссеминированного внутрисосудистого свертывания. Без противоядия уровень смертности составлял 10–20 %, а антидота у нас не было.