Ольга Лермонтова - Работа по любви. Как построить успешную карьеру и превратить ее в источник вдохновения и счастья

2. А теперь попробуйте найти ту самую точку, в которой вы почувствовали самый сильный кайф. Было ли это в момент, когда вас чествовали у всех на виду? Или когда к вам пришла гениальная идея? Или когда вы увидели своими глазами, сколько пользы сумели принести людям? Обычно кайф — в моменте. Ваша цель сейчас — поймать этот момент за хвост.

3. Теперь самое сложное. Ответьте себе на вопрос: «Что ценного для меня произошло в ту самую секунду?» Может быть, то, что вы принесли людям настоящую пользу и облегчили их жизнь. Или вам важно делиться своими знаниями. Или вы обожаете, когда хаос складывается в правильную структуру. Или больше всего вам откликнулась та теплота, которую подарили вам коллеги, и вы осознали, как важно для вас ощущение единения, совместности с другими людьми. Это и есть ваша ценность.

Важно уметь отличать настоящие ценности от навязанных. Последние выглядят симпатично, нередко вызывают активное одобрение у какой-то части общества, но разницу почувствовать несложно: настоящие ценности дают нам силы и радость, а декоративные блокируют и мешают. Например, женщина, которая утверждает: «Мне нельзя работать в офисе, у меня ведь маленький ребенок, мне нужно постоянно быть рядом с ним», вероятно, уверена, что она просто расставляет приоритеты, выводя заботу о ребенке на первое место. В целом это может быть ценностью, если ей радостно и свободно от мысли, что она станет работать дома, в кругу семьи, малыш будет на руках и под присмотром. Если же она испытывает только горечь оттого, что не может вернуться в шумный офис к коллегам, по которым соскучилась, — это не ценность.

Иногда я слышу от своих клиентов: «У меня просто нет амбиций, все хотят быть начальниками, а мне этого не надо». Раскрою секрет: мы все так или иначе амбициозны. В том смысле, что многим из нас, пока мы живы, хочется больше, чем у нас есть сейчас. Причем «больше» далеко не всегда означает должность генерального директора всего мира с миллиардным окладом. Представьте, что к вам кто-то подойдет на улице и спросит: «А вы хотели бы жить (еще) более страстно и интересно?» Сомневаюсь, что кто-то отказался бы от такого заманчивого предложения.

Некоторые стесняются признаваться в том, что их не удовлетворяет нынешнее положение вещей. Есть в этом что-то по-советски постыдное («А ты что, лучше других, что ли?») — такое, что нужно прятать, скрывать. Другие, напротив, не считают свои цели достаточно амбициозными и тоже как-то зажимаются. Ну какие это амбиции, это же не плюс 300 % к зарплате и продукт, который перевернет мир. Я, кстати, тоже когда-то находилась в плену этих заблуждений, пока до меня не дошло, что амбициозность вообще не про это — не про деньги и статус, — а про то, чтобы хотеть лучшего для себя, про отказ идти на компромиссы в действительно важных для меня вопросах, в том, где мои права будут ущемлены.

Мне бы не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, будто, как только у вас и компании, где вы работаете, совпадут ценности, дальше все будет идеально. Что «работа мечты» не предполагает ни единой проблемы: ее всегда хочется выполнять (хоть домой не уходи!), в коллективе царит взаимопонимание, никаких конфликтов, а задачи щелкаются легко, как семечки. В общем, ходишь и улыбаешься — сплошной мир и благолепие. Почему-то многим кажется, что они смогут кайфовать от работы, только если она будет даваться без малейших усилий. Нет, так не получится: на любой работе, даже самой крутой и желанной, бывают взлеты, падения и кризисы. Как писала Елена Резанова в своей книге «Это норм!» [3], «кризис не следствие вашей ошибки и не сигнал, что с вами что-то не так. Это свидетельство того, что вы развиваетесь и проходите через этапы роста».

Помню, когда я училась кататься на горных лыжах, вначале это были одни сплошные падения, без взлетов. Столько слез, сколько во время обучения, мне кажется, я не лила никогда. В первый же день я чуть не расплакалась, когда осознала, что понятия не имею, как их надеть, а ведь мне надо было добраться до инструктора. Застежки были жесткими и неудобными, поддавались с трудом. В очереди на креселку я потеряла равновесие и задом въехала в припаркованную неподалеку машину. На подъемнике опасалась пошевелиться: я ведь, ко всему прочему, еще и высоты боялась. Мне нелегко далась моя первая синяя трасса, первая красная и первая черная. Дважды сползала вниз на попе вместо того, чтобы катиться как положено. По-настоящему я начала получать удовольствие от лыж, когда уже научилась прилично ездить: тогда я сумела оценить всю прелесть скорости на спуске, морозного воздуха и ароматного чая из термоса на склоне. Но до этого мне пришлось основательно попотеть.