Сьюзен Форвард - Эмоциональный шантаж. Не позволяйте использовать любовь как оружие против вас!

Трудно не обратить внимания на синдром Атланта. Дочь Карен, которая шантажировала ее, напоминая о давней автокатастрофе, увидела, как она реагирует на свою мать – и на большую часть окружающих тоже. Мелани оставалось лишь нажать на болевую точку – синдром Атланта.

Мы с Мелани – близкие люди, и я, как никто, понимаю, насколько ей тяжело воздерживаться от наркотиков. Если бы не автокатастрофа, не раны, она была бы сильнее. Я медсестра и знаю, что такое боль. Жаль, что я не смогла облегчить ее участь, а поэтому должна защищать ее. Это мой материнский долг. Мне не нравится ее давление, но я хочу, чтобы она имела то, чего не смогла добиться я. Я так люблю ее и своих внуков! А вы знаете, когда она сердится, то грозит мне, что я их больше не увижу. Нашей семье нужно сплотиться, и если мне суждено объединить ее, то я это сделаю.

Как и многие люди с синдромом Атланта, Карен не знает, где начинается и кончается ее ответственность за окружающих, потому что давным-давно усвоила, что должна заботиться обо всех, кроме себя.

Вина и ответственность тесно связаны, между ними трудно провести четкие границы. По мере того как мне пришлось работать с Карен, чтобы отключить автоматическую реакцию: «Виновата только я», она впервые в жизни стала понимать, каково это – учитывать собственные потребности и какую степень ответственности нужно нести за окружающих.

Сострадание и сопереживание рождают доброту и даже толкают на благородные поступки, и нам совсем не нравятся люди, у которых отсутствуют эти чувства. Трудно представить, как могут такие положительные черты вызывать проблемы. Но сострадание может обернуться таким сокрушающим чувством жалости, что оно заставит нас забыть о собственном благополучии ради другого человека. Сколько раз мы слышали слова: «Я не могу его оставить, потому что мне его жалко», или «Она смотрит на меня глазами, полными слез, и я не могу ей отказать», или «Я всегда ей уступаю, потому что у нее была такая тяжелая жизнь…»? Мы попадаем в ловушку эмоциональных желаний других людей и теряем способность трезво оценивать ситуацию и понимать, каким образом можно принести им максимальную пользу.

Что дает некоторым людям способность трезво сопереживать трудностям или страданиям окружающих и принимать соответствующие меры, в то время как другие – «кровоточащие сердца» – испытывают необходимость бросаться на помощь, подобно супермену, даже тогда, когда им приходится жертвовать самоуважением или здоровьем? Как мы убедились, там, где имеется потребность действовать и автоматическая реакция, которая может повредить нам, в основе такой потребности часто лежит болевая точка.

Моя клиентка Пэтти, правительственная чиновница, с которой мы познакомились во второй главе, выросла в доме, где не видела счастья на протяжении всех детских лет. Ее мать страдала глубокими депрессиями и часто исчезала в своей комнате на многие часы и даже дни. Пэтти часто шутит: «Мама проспала все мое детство», – но она помнит, что всегда ощущала присутствие своей матери и понимала, что ей нужно стараться играть тихо, чтобы не побеспокоить ее.

Я всегда была независимой, но беспокоилась о ней. Мамы других детей не болели так часто, а моя ложилась в постель при любом недомогании. Мне удавалось почти ощущать ее – по звукам, которые доносились из-за двери ее комнаты, я могла сказать, спит она или бодрствует. Если мама крепко спала, я заглядывала к ней комнату и прислушивалась к звуку дыхания, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Это являлось частью моей работы, когда папа отсутствовал.

Это была тренировочная площадка для «кровоточащего сердца». Когда мы близко общаемся с родителем или другим важным для нас человеком, мы становимся сверхчувствительными. Каждый взгляд, каждый вздох, каждый оттенок голоса значителен, и мы даже ощущаем самочувствие такого человека, как Пэтти, по нюансам дыхания. Однако ребенок здесь ничем не может помочь.

Как мы убедились, многие из нас в детском возрасте хотели бы переменить жизнь к лучшему, а когда повзрослеют, то стремятся воспроизвести ситуации из нашего детства, чтобы поправить их теперь, когда в состоянии это сделать.

Вы знаете поговорку: «Женщина выходит замуж за своего отца»? Я вышла замуж за мать. Джо явно не так подвержен депрессии, как моя мама, – кстати, я обожаю его за энергичность, когда он счастлив. Но у него слишком легко меняется настроение. Джо так же вздыхает, когда огорчен, так же идет в свою комнату прилечь, как делала это моя мама, и когда он так поступает, просыпаются мои старые привычки. Джо говорит, что мне удается читать его мысли. Когда он начинает печалиться, я могу догадаться, в чем проблема, или заставить его выговориться так, как никто другой. Когда мы стали жить вместе, мне нравилось чувствовать, что мы подходим друг другу и что я могу сделать его счастливым.