Александр Соловьев - Жизнь в кайф. Инструкция, которую вы должны были получить при рождении

Насколько я знаю, каждый из них проходил этап, когда ему приходилось осознанно и ответственно менять настройки, «пожалованные» ему обществом. У каждого из них в памяти хранятся такие детали опыта, о которых они не рассказывают. Есть такие вещи, которые лучше хранить в себе.

У меня тоже был период, когда я проходил подобный этап. Я практиковал випассану, и у меня долго ничего не получалось. Но я не отчаивался и проявлял настойчивость.

Я поставил себе цель взять сознание под контроль. Для этого я изо дня в день делал следующее:

подолгу сидел в неподвижной позе;

концентрировался на объекте медитации (им могло быть абсолютно что угодно) и бдительно созерцал;

полностью останавливал умствование и присутствовал в настоящем моменте;

сосредотачивался на дыхании или с помощью дыхания (напоминаю, что дыхание – отличный костыль, если вы хотите научиться управлять сознанием);

упрямо проникал сознанием в Это (так я называю состояние, близкое, хорошо знакомое и интуитивно понятное душе-самости, но не имеющее четкого, исчерпывающего объяснения с точки зрения эго-личности; в лучшем случае я могу определить его так: врожденное состояние души-самости, в котором сознание покоится в себе самом);

отметал сомнения в том, что цель может быть для меня недостижимой;

не мистифицировал Это, как делали некоторые мои собратья по йоге, а относился как к обычному делу;

полностью доверял Этому, каким бы необычным и бесконечным однажды оно передо мной ни предстало;

проваливался в Это бесстрастно, без мыслей, не беспокоясь о том, что меня ждет дальше.

Иногда в своих практиках я не останавливал умствование, а просто наблюдал за работой ума и всем окружающим миром отстраненно. На протяжении дня я оставался бдительным, медитативным. Я ничего не ждал – просто присутствовал в мире.

Позже я обнаружил один замечательный способ, который помог мне очистить сознание от привязанностей. Приняв позу лотоса, я закрывал глаза и, оказавшись в мире образов, привычно ползущих по темному фону, уже там, внутри себя, снова закрывал глаза: это были глаза моего воображения, за которыми – пустота. Именно эта пустота и становилась объектом моей медитации.

Или вот еще один способ: я концентрировался на том гипотетическом беззвучии, поверх которого слышны звуки окружающего мира, или на том несуществующем фоне, на котором нарисован мир и все, что я вижу, чувствую и знаю. Это беззвучие, этот фон – что-то такое, чего нет. Я пытался его созерцать: сознание, не найдя ничего, возвращалось к своему источнику.

Как только я начал медитировать, я занимался ежедневно по нескольку часов в день. Я ел и спал столько, сколько нужно было для того, чтобы помех для медитации было как можно меньше. Иногда ел совсем мало. Не ел мяса – не из-за каких-то особых йогических принципов, а просто такая пища мешала мне трансцендировать. Я ел то, что не вызывало усиленной перистальтики, не клонило в сон, не слишком возбуждало.

Меня не интересовали ни блаженство, ни вечная жизнь, ни здоровье, ни чудеса вроде левитации – у меня была четкая цель научиться управлять сознанием настолько, чтобы обратить его на осознание самого себя (или, говоря поэтическим языком Вед, соединиться с источником).

Порой мне мешали звуки, и я использовал беруши, а в дополнение надевал на голову подушку, как чалму (когда-то мой сосед по общежитию пользовался этим приемом, если ему надо было выспаться днем). Эту импровизированную чалму я закреплял ремнем, чтобы туже сидела. Наступала глухая тишина, и я сосредотачивался в позе лотоса часа 3–4 или даже больше, упорно трансцендируя сквозь мысли – в неизведанное.

И вот однажды наконец произошло то, что нельзя ни с чем спутать. Первый раз я провалился (или взлетел, растворился, трансцендировал) в Это через несколько месяцев упорнейших медитаций. Описывать это состояние нет смысла. Могу сказать лишь одно: в этом состоянии не было ни единого байта виртуальности.

Сознание очистилось и осветило мою внутреннюю реальность. Я увидел свое духовное «Я».

На следующее утро сразу после пробуждения я вошел в это состояние почти мгновенно, без всякой подготовки. Но когда я описал свой опыт жене, а затем попробовал войти в Это в третий раз, я понял, что потерял путь: рассказав о своем опыте, я обусловил то, что должно оставаться безусловным. Поэтому мне пришлось искать другой путь, и я потратил немало времени, пока его не нашел, а когда нашел, больше о нем никому не рассказывал.