Коллектив авторов - Преодоление страсти аскетическими и психологическими методами

Святой Иоанн Кассиан Римлянин объясняет, почему надо бороться со страстью печали, ссылаясь на метафору, приведенную в Книге Притч: Ибо якоже молие в ризе и червие в древе, тако печаль мужу вредит сердце (Притч. 25, 21). Душа, изъеденная печалью, как одежда, изъеденная молью, не годится

к употреблению. «Есть еще и иной род печали — непотребнейший, когда она в душу согрешившую влагает не намерение исправить жизнь и очиститься от страстей, — пишет далее святой Иоанн Кассиан, — а пагубнейшее отчаяние. Она-то и Каину не дала покаяться после братоубийства, ни Иуде не попустила после предательства взыскивать средств удовлетворения, а увлекла его чрез внушенное ею отчаяние к удавлению» [9, с. 64, 65].

Все симптомы печали, выраженные в более резкой форме и интенсивности, захватывающие все душевные силы, называют унынием. Для уныния характерно изнеможение души, слабость, подавленное состояние, потеря разумом всякой власти над ходом душевной жизни, расслабленность. Такое малодушие сопровождается полной потерей надежды на Бога, ослаблением всякого подвижничества, леностью.

А святитель Игнатий (Брянчанинов) определяет печаль и уныние таким образом. Печаль — это огорчение, тоска, отсечение надежды на Бога, неблагодарение Богу, малодушие, нетерпеливость, несамоукорение, ропот, скорбь на ближнего, отречение от креста [см.: 7, с. 524].

Если человек, замкнувшись на себя, ставит себя в центре мира, то печаль может приобрести характер безысходной, мрачной, безнадежной тоски, приводящей человека к апатии, лени и бездеятельности, унынию.

Теперь становится понятным, почему печаль — смертный грех.

В своих аскетических писаниях святые отцы утверждают, что все страсти человека взаимосвязаны, удовлетворение одной страсти влечет за собой другую.

Святые отцы писали, что в естественном состоянии у Адама до грехопадения было единое внутреннее чувство, которое после грехопадения распалось на две части: на чувство удовольствия, наслаждения и чувство страдания. Первое чувство стало субстратом всех человеческих страстей и увлекло в своем падении другую силу души — волю, а второе, чувство страдания, стало субстратом гнева, печали, тоски, страха, отчаяния. Душевные чувства оказались наиболее уязвимыми в грехопадении и испытали наибольшие изменения.

Почему же, по мнению святых отцов, возникает печаль?

Печаль возникает вследствие неудовлетворенности страстных желаний или их неполного удовлетворения.

После непроизводительных растрат душевных сил страстями также с неизбежностью наступают состояния печали и уныния.

Печаль сковывает пленника страстей.

Согласно преподобному Нилу Синайскому, печаль не может найти доступа к той душе, в которой ранее не свили себе прочного гнезда какие-нибудь другие страсти [см.: 5, с. 284].Невозможность по какой-либо причине получать греховные удовольствия — вот что способствует развитию печали и уныния.

Печаль может возникнуть и от других причин: потери, утраты, клеветы, нанесенной обиды. Любостяжательный, понеся утрату, горько печалится, а презревший имущество — беспечален. Славолюбивый печалится, когда терпит бесчестие, а смиренномудрый принимает его как сотоварища.

Печаль может возникнуть и от бессилия отомстить опечалившим, и как отчаяние от неудовлетворенных обид [см.: 18, с. 44].

Преподобный Иоанн Дамаскин выделяет четыре вида печали: горе, грусть, зависть (печаль из-за чужих благ), сострадание [см.: 8, с. 86–87].

Есть и такой вид печали, как многопечалование, многозаботливость.

Вот что по этому поводу писал святитель Феофан Затворник в письме к одному из своих чад: «Вас тяготит забота житейская до того, что и молиться не дает. Это вражье наваждение. Как нам нужны кров, одежда, пища и другие вещи, то нужно и добывать их. И в этом нет ничего грешного. Так Бог благоволил устроить нашу жизнь. Но к этому безгрешному враг, подкравшись, прививает грешное — это непрестанную заботу, которая и голову тяготит, и сердце гложет. Против этой болезни направлены все наставления Спасителя о непопечении: не пецытеся убо на утрей, утрений бо собою печется… (Мф. 6, 34). Не то сие значит, чтоб ничего не делать, а то, чтобы, все делая, не томились излишнею заботою, которая ничего не придает, а только томит… Многозаботливость грешна тем, что все хочет сама устроить и добыть без Бога, тем, что после того научает опираться надеждою на добытое и на прочие способы свои исключительно без Божия Промышления, а чрез то и другое настраивает житейские блага почитать главною целью и настоящую жизнь — конечной, не простирая помышлений о будущей жизни. Видите, какой дух богоборный движется в этой многозаботливости!» [17, с. 125–126].