Эдвард Слингерленд - И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности

Современная наука столкнулась с рядом проблем, очень похожих на древнекитайский парадокс спонтанности: если вы уже не ведете себя спонтанно и непринужденно, как можно пытаться быть таким? Чем сильнее исследователи когнитивных наук интересуются феноменом спонтанности и связи бессознательного с поведением, тем заметнее это противоречие и тем активнее (чего и следует ожидать от ученых) попытки преодолеть его своими методами. Социальные психологи, интересующиеся эффективностью бессознательных процессов (могущество “озарения”), также столкнулись с вредом слишком долгих раздумий. Психологи начали исследовать феномен, очень похожий на парадокс у-вэй : насколько сложно сознательно подавить мысль, заставить себя расслабиться или заснуть (Wegner 2011). Растет объем экспериментальной литературы о феномене мандража в стрессовой ситуации, из которой также можно почерпнуть догадки о том, какие конкретно факторы действуют в случаях, которых так боятся профессиональные спортсмены и исполнители (Beilock 2010). Специалисты по когнитивным нейронаукам также начали изучать мозг, чтобы понять, что именно происходит “за кулисами”, когда у спортсмена появляется “эйфория бегуна” (Dietrich 2003) или когда джазмены переключаются с гамм на импровизацию (Limb and Braun 2008). Эта работа предоставляет нам ценный современный взгляд на древний парадокс у-вэй .

Есть и исключения: Аристотель, Фридрих Ницше, Морис Мерло-Понти, Уильям Джемс и Джон Дьюи и др.

О “народном” психофизиологическом дуализме см.: Bloom 2004. Также см.: Slingerland 2013. (О том, что даже в древнем Китае существовал психофизиологический дуализм, хотя и не настолько ясно выраженный, как в западной мысли после эпохи Просвещения.)

Ранние исследования по когнитивным наукам воспринимали мышление как нечто абстрактное (не имеющее ничего общего с конкретными образами и телесным восприятием) и проявлявшееся в “разуме”, как призрачная субстанция, таинственным образом связанная с телом. (Декарт считал, что связь осуществляется через шишковидное тело, но у этой теории нашлось мало сторонников.) Исследователи когнитивных наук долго не могли понять, насколько она неверна. Их существенным преимуществом перед философами, большинство которых не следят за новостями, оказалось то, что ученые проводили эксперименты и собирали эмпирические данные. То есть они проверяли, работает ли эта модель. Как с радостью расскажут вам философы науки, очень трудно получить прямой ответ через такие испытания, но кое-что мы все-таки можем узнать, и неспособность бестелесной модели описать, как человек на самом деле думает и действует, оказалась одной из них. В 80–90-х годах ученые начали искать альтернативу ложной философской модели.

О “первом поколении” (против второго) когнитивных наук и теории воплощенного сознания см.: Gibbs 2006. О философских попытках “привести тело в чувство” см.: Johnson 1987.

См.: Lakoff and Johnson 1980; Lakoff and Johnson 1999.

Об образной природе мышления см.: Kosslyn, Thompson, and Ganis 2006. Об эмоциях и разуме см.: Damasio 1994; Berthoz 2006. О нацеленности мышления на действие см.: Gibson 1979; Noë 2004.

См.: Varela, Thompson, and Rosch 1991; Thompson 2007; Flanagan 2011.

См.: Munro 2005; Bruya 2010; Slingerland 2011 a ; Seok 2012. Также см.: Rosemont and Ames 2009.

См.: Ryle 1949; Polanyi 1967.

У-вэй можно воспринимать как телесную альтернативу современному западному “бестелесному” идеалу. Почти без преувеличения можно сказать, что идеальный человек для большинства течений западной мысли оказался бы отрешенным летающим мозгом в колбе, свободным от всех телесных эмоций и раздражителей. Этот жуткий летающий мозг был бы способен получать информацию об окружающей среде через электронные сенсоры, обрабатывать ее, находить наилучшее рациональное решение и потом посылать сигналы таким же жутким роботам, которые исполняли бы его волю. Это кажется отвратительным, потому что неестественно , на каком-то уровне мы понимаем, что это не сработает. И здесь популярная культура дает ответ на вопрос, который наша научная традиция обычно упускает: в любом романе или фильме бесстрастный рациональный манипулятор с “инструментальным” подходом, идеал западной философии, всегда будет злодеем . Мы не доверяем такому человеку и находим его отталкивающим, потому что на каком-то уровне осознаем, что мы не бестелесные мозги и что части нашего тела не просто механические устройства. Мы – полноценные, хорошо настроенные системы из разума и плоти, способные на довольно бесстрастные рассуждения, но в основном направляемые осознанными эмоциями, привычками восприятия и импульсами. Поэтому герой, который в конце концов побеждает злодея, выглядит как человек в состоянии у-вэй : он храбр, но не безрассуден, страстен, но не ослеплен, умен, но не коварен.