Ричард Дэвидсон - Как эмоции управляют мозгом. Измените свои эмоции, и вы измените свою жизнь

Устойчивость: сигналы, поступающие из префронтальной коры к амигдале и из амигдалы в префронтальную кору, определяют, насколько быстро мозг восстанавливается после неприятного опыта.

Перенесемся в 2011 год. Благодаря МРТ мы знаем, что чем больше белого вещества мозга (аксоны, которые соединяют один нейрон с другим) располагается между префронтальной корой и амигдалой, тем более вы устойчивы. А чем меньше белого вещества – чем меньше дорог, ведущих из префронтальной области к амигдале, – тем менее вы устойчивы.

Позвольте мне быстро добавить, что это тот вид утверждений, который заставляет людей думать: «Ох, ну замечательно, у меня, должно быть, не слишком-то много соединений между префронтальной корой и амигдалой, так что я обречен таять до состояния невротической лужи каждый раз, когда со мной происходят неприятности». Как я расскажу в главе 8, теперь мы знаем, что мозг вполне способен повысить количество соединений между областями, а в главе 11 я объясню, как вы можете сделать так, чтобы воздействовать на эти конкретные «из-префронтальной-в-амигдалу» соединения. Кроме того, для вас в высшей степени возможно повысить свой базовый уровень активности в левой префронтальной коре. Подведем итог по двум крайностям аспекта устойчивости. Люди, которые медленно восстанавливаются, имеют большие трудности с тем, чтобы прийти в норму после невзгод, располагая меньшим количеством сигналов, посылаемых из префронтальной коры в амигдалу. Это может происходить в результате низкой активности в самой префронтальной коре либо из-за недостатка соединений между левой префронтальной областью и амигдалой. Те, кто быстро восстанавливается после неприятных событий (и, таким образом, крайне устойчивы), демонстрируют сильную активность левой префронтальной коры в ответ на неудачи и обладают устойчивыми соединениями между префронтальной корой и амигдалой. Подавляя колебания амигдалы, префронтальная кора в состоянии усмирить сигналы, связанные с отрицательными эмоциями, позволяя мозгу планировать и действовать эффективно, не отвлекаясь на эти отрицательные эмоции, – а это неплохое рабочее определение для устойчивости.

Я могу поблагодарить Тимоти, который был очень способным мальчиком-аутистом тринадцати лет, когда я познакомился с ним в рамках исследования, за то, что он помог мне осознать социальную интуицию как ключевой аспект эмоционального типа. У Тимоти крайности социальной интуиции и непонимания отражают четкие различия в деятельности мозга и способности к взаимодействию. Он был очень умным, мог понимать речь и говорить. Однако его речь была довольно монотонной, ей не хватало модуляций, названных интонационными контурами, – ударений, смены высоты, тона, темпа, передающих эмоции. Например, если и громкость, и высота увеличиваются, вы можете быть уверены в том, что ваш собеседник злится. Когда темп замедляется, громкость понижается и высота выравнивается, говорящий, скорее всего, печален. Голос Тимоти звучал как голос робота.

Еще более впечатляющим, однако, было то, что он не был способен вступать в визуальный контакт – с кем бы ни разговаривал. Время от времени он бросал на меня мимолетные взгляды, пока я говорил с ним, но большую часть времени его взгляд был устремлен в другое место – куда угодно, только не на меня. Когда мы доставили Тимоти в лабораторию, программное обеспечение, отслеживающее движения глаз, подтвердило это: в то время, как мы показывали фотографии лиц на мониторе, он очень недолго смотрел на область глаз, на которой фиксируют взгляд дети, развивающиеся обычным путем. Затем мы поместили Тимоти в аппарат для МРТ и рассмотрели модели активности в его мозге в тот момент, когда он разглядывал снимки лиц с нейтральными или эмоциональными выражениями. Тимоти демонстрировал гораздо более низкие уровни активности в веретенообразной лицевой зоне, которая специализируется на расшифровке выражений лица, по сравнению с типичными детьми. И чем меньшая активность происходила в его веретенообразной зоне, тем хуже он справлялся, когда мы просили его сказать нам, какую эмоцию выражает лицо. Во время выполнения этой задачи мы отметили также повышение активности в амигдале. Но когда он отвел взгляд от области глаз на лице, этот уровень тут же снизился. Косвенным образом Тимоти обнаружил стратегию, которая помогла ему снизить дискомфорт и беспокойство, которые он чувствовал, когда смотрел людям в глаза. Мы, Homo sapiens , в большой степени визуальные существа, собирающие социальные сигналы от наших собратьев при помощи глаз. Исходя из исследований детей, подростков и взрослых, подобных Тимоти, я пришел к выводу, что недостаток социальной интуиции и в результате – неспособность понять, что является социально уместным, появляется при низком уровне активности веретенообразной зоны и высоком уровне активности амигдалы, как показано на рисунке ниже.