Шэрон Бегли - Не могу остановиться - Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться

За беспокойство отвечает эволюционно древняя система головного мозга, созданная естественным отбором по той же причине, по которой формируется и закрепляется любая наша способность: тревожность повышает шансы особи выжить и продолжить род, передав полезное свойство череде последующих поколений. Нутряное, чисто эмоциональное ощущение, что упущено нечто важное, появляющееся задолго до того, как рациональная, осознающая часть мозга сумеет его проанализировать, очень пригодилось нашим предкам. Те из наших палеолитических предков, кто не испытывал беспокойства при звуке крадущихся шагов и не реагировал на него, оказывались в эволюционном тупике. Не успев оставить потомства, они становились добычей хищников. Те же, кто испытывал тревогу и отвечал на нее поиском причины, имели шанс дожить до продолжения рода. Вследствие этого у нас, их отдаленных потомков, мозг «настроен» сначала подчиняться приказам тревожности, а лишь затем (и то не обязательно) обдумывать их обоснованность.

У Найсли и других больных обсессивно-компульсивным расстройством эта реакция по непонятным причинам выражена необыкновенно сильно. Связанная с ОКР нейронная сеть изучена намного лучше, чем сети, поддерживающие любую другую разновидность компульсивного поведения, но эти данные отвечают на вопрос «как», а не «почему». Почему эта сеть формируется, до сих пор остается загадкой, и максимум, что могут предложить ученые, — это туманные рассуждения о жизненном опыте и наследственности.

У тревоги есть одна особенность: если она становится по-настоящему сильной, непереносимой, мы пойдем на все, чтобы ее облегчить. Если это «все» является чем-то несущественным, но приносит огромное облегчение, ум накрепко усваивает урок, проведя своего рода анализ издержек и выгод. Когда Шэла Найсли подчинилась приказу своего мозга открыть холодильник, это казалось незначительной издержкой в сравнении с выгодой — уверенностью, что Фред не превращается в сосульку. Ведь эта мысль терзала ее, словно ядовитые когти тасманийского дьявола! Правда, стоило закрыть дверцу холодильника, страшное подозрение вернулось, и «стоимость» многократного освобождения от него неуклонно возрастала, пока потерянное время и отчаяние не поставили Шэлу на грань недееспособности. Однако было уже поздно. Обсессивно-компульсивный мозг запомнил, что выполнение навязчивого действия помогает . Если выполнение приказов террориста, приставившего дуло к виску вашей дочери (пользуясь сравнением Найсли), всякий раз помогает спасти ей жизнь, вы, разумеется, будете подчиняться.

В случае Дэйва Атласа анализ издержек и выгод очевиден. Его регулярно одолевает мысль, что семье грозит опасность. Он делает то, что должен, чтобы не допустить превращения кошмара в реальность.

«У меня много обсессивных мыслей, — рассказал Атлас. — И все они о том, как уберечь близких или самого себя от беды. Я вижу в интернете изображение акулы и, поскольку она представляет угрозу, должен трижды постучать по дереву и два раза произнести «с моей семьей будет все в порядке». Или, допустим, я иду по улице и вдруг понимаю, что с близкими вот-вот случится что-то дурное, — это происходит со мной двадцать или тридцать раз на дню. Тогда нужно трижды ударить себя по голове, чтобы избавиться от этого чувства. Когда я слышу, как кто-то восклицает "О, Боже!", то тоже боюсь, что с родными что-нибудь произойдет, и должен сложить ладони и обратить лицо к небу [словно заклиная злое божество]».

Мы разговаривали за столиком «Старбакс» под открытым небом в финансовом районе Манхэттена. Обсессивно-компульсивное расстройство не парализовало Атласа — он айтишник в сфере здравоохранения. Однако навязчивые мысли, словно избалованный двухлетка, постоянно требуют его внимания, мешают сосредоточиться и отвлекают от работы. Когда он описывал свои ощущения — тревогу, от которой перехватывает горло, — такси в резком рывке обогнало ползущую в плотном потоке машину и со скрежетом затормозило на красный свет впритирку к тротуару. Я невольно воскликнула: «О, Боже!» И Атлас проделал то, что должен был, чтобы обеспечить безопасность семьи. Он поднял лицо к небу, свел ладони вместе, а затем трижды быстро стукнул себя по голове.

После разговора с Атласом я направилась в северную часть Манхэттена на встречу с Ли. Она только что окончила колледж и собиралась выйти на работу в детском саду. Идя рядом с ней через 42-ю улицу в сторону штаб-квартиры компании Altria, я обратила внимание, что Ли необыкновенно тщательно выбирает дорогу, разглядывая мраморный пол Центрального вокзала, а затем асфальт улицы, словно боится попасть в ловушку, и приволакивает ноги. Когда мы нашли столик и сели, она объяснила свое поведение.