Цезарь Короленко - Психосоциальная аддиктология

По мере развития аддикции преобладающие у ее носителя чувства становятся все более отрицательными. В структуре жизни аддикта на этой стадии преобладают одиночество, стыд, злость, страх, психологическая боль. В связи с тем, что аддикт уже захватил контроль над Я, возникает постоянная потребность в немедленном аддиктивном избавлении от этих деструктивных чувств. Аддиктивная часть личности обещает наступление облегчения, связанного с избавлением. Полный контроль, осуществляемый аддиктивной частью личности, выражается в том, что аддикт уже не заботится ни о том, что происходит с ним, с другими людьми, он заботится только о том, чтобы предпринять необходимые действия по изменению настроения в желаемом направлении.

Аддикция продуцирует постоянное стрессовое состояние, которое способствует разрушению жизни. Это выражается и в том, что сам процесс аддиктивных реализаций на последующих этапах уже не доставляет аддикту такого удовольствия, как раньше. Конечно, сверхзанятость, подготовка к аддиктивным реализациям всё ещё вызывают изменение настроения, но многое в этом процессе начинает строиться на том, чтобы избежать деморализующей и изнуряющей человека эмоциональной боли, связанной с явлениями отнятия (это относится не только к химическим, но и нехимическим аддикциям). Наступает момент, когда аддиктивная реализация уже не способна полностью избавить аддикта от этой боли. Боль сохраняется. Иногда аддиктивные реализации вызывают у аддикта чувство скуки. Это особенно типично для нехимических аддикции. Аддиктивный ритуал становится менее эмоционально насыщенным. Многие выздоравливающие аддикты вспоминают, что в их жизни присутствовал определенный период, когда их единственным спасением являлся уход в мир фантазий. При этом аддиктивное планирование имело для них гораздо большее значение, чем сама реализация.

В структуре поступательного движения аддикции большое значение имеет появление потери контроля. Потеря контроля находит выражение в невозможности получения прежнего удовлетворения в процессе аддиктивной реализации при нарастающем желании этого достичь. Аддикт не может остановиться и подвергает себя нарастающему аддиктивному воздействию: напивается до состояния глубокого оглушения, объедается до тяжёлых последствий, повышает до абсурда ставки в азартной игре и т.д. Все это приводит к катастрофическим психологическим и биологическим последствиям.

На стадии потери контроля поведение аддикта резко меняется. Предпринимаемые им действия выходят за социально приемлемые рамки и ошеломляют как окружающих, так и неаддиктивную часть самого аддикта. На этой стадии аддикт не способен самостоятельно прервать свои деструктивные действия, он нуждается в помощи специалистов. В дальнейшем происходит разрушение даже аддиктивной логики и поведение перестаёт иметь какой-то смысл. Ранее устраивающие аддикта оправдания своих поступков утрачивают интерес и смысл. Стиль жизни полностью подчиняется аддиктивному ритуалу. Аддикт начинает вести себя стереотипно, ригидно, одинаково. В случае необходимости смены жизненного стереотипа даже на короткое время, у него возникает чувство невыносимого психологического дискомфорта. Рамки мировосприятия сужаются, действия приобретают ригидный характер, необходимость выхода за пределы привычной колеи удручает и дестабилизирует состояние. Аддикт не хочет ничего менять в своей жизни, считая наиболее безопасным для себя сегодняшнее поведение, ничем не отличающееся от вчерашнего и позавчерашнего образа жизни. Консервативность проявляется в том, что даже в случаях ремиссии рецидив приводит к возвращению к прежнему ритуалу.

Аддикт держится за стиль жизни, как за спасительную соломинку, которая даёт ему ощущение уверенности. Nakken описывал это состояние так: «Новые ситуации становятся кошмарными для аддикта, жизнь которого полностью контролируется системой убеждений». Образ жизни такого человека базируется на стремлении реализовать простую формулу - вызвать изменение настроения и существовать в ощущениях, связанных с этим.

Постепенно аддикт выстраивает отношения только с теми, кто находится в рамках этого процесса. Его мышление направлено только на сохранение аддиктивного стиля и всего того, что в этот стиль вписывается. Остальное исключается из сферы его интересов. Пребывание в таком состоянии позволяет аддикту ни о чем не думать, не реагировать на свои чувства, не анализировать их. Находясь вне аддиктивных реализаций, он испытывает постоянную свободно плавающую тревогу, ощущая «враждебность и безразличие» окружающего мира.