Стивен Джозеф - Аутентичность - Как быть собой

Вы больше гедонист или в вас преобладают эвдемонические стремления? Удается ли вам сохранить баланс между этими стремлениями в жизни?

Вывод таков: удовольствия без смысла вызывают ощущение пустоты, но, когда мы чувствуем внутри пустоту, мы пытаемся ее заполнить и ради этого начинаем гнаться за новыми удовольствиями.

Для многих из нас это слишком знакомо – ведь именно так мы и живем. Однако время, проведенное на диване с чипсами за просмотром телевизора, никак не поможет вам реализовать свой потенциал и таланты.

Но как связаны ваши внутренние стремления с вашими действиями?

Попробуйте оценить, как вы проводите свое время. Установите на наручных часах или мобильном телефоне будильник, чтобы он включался в самое разное время примерно 10 раз за день. Когда он будет сигналить, записывайте, чем вы заняты в данный момент. Работаете? Общаетесь с друзьями? Читаете книгу? Что бы вы ни делали, просто запишите это действие. Какое оно – гедонистическое или эвдемоническое? Почему вы делаете то, что делаете? Докопайтесь до истинных причин. Например: «Я работаю». Зачем? «Чтобы не нуждаться в деньгах». Зачем? «Чтобы обеспечивать семью». Зачем? «В ней смысл моей жизни». Ищите первопричину своих действий.

Обеспечьте баланс между гедонистическими и эвдемоническими делами. Без эвдемонии счастливым человеком не стать.

Исследование, проведенное Барбарой Фредриксон из Университета Северной Каролины, показало, что при эвдемоническом счастье клетки здоровее, чем при гедонистическом {75}. Ученые выяснили, что эвдемоническое счастье улучшает иммунитет. А гедонистическое благополучие провоцирует в организме совсем другие реакции, которые Фредриксон сравнивает с «пустыми калориями»: нам порой очень нравится вредная еда, не приносящая совершенно никакой пользы организму, точно так же мы нередко чувствуем себя счастливыми благодаря гедонистическим житейским удовольствиям; но на клеточном уровне организм гораздо лучше реагирует на радость, основанную на аутентичности, личностном росте и наличии смысла жизни.

Если эвдемоническое благополучие оказывает такое существенное воздействие на наши клетки, вероятно, оно сказывается и на психологическом здоровье.

Майкл Стегер с коллегами провели эксперимент и попросили участников вести дневник, в котором нужно было записывать все свои действия, классифицируя их как гедонистические или эвдемонические. Обнаружилось, что в те дни, когда испытуемые совершали эвдемонические действия, они чувствовали больше радости и удовлетворения от жизни, а также четче видели ее смысл {76}.

Правомерен вопрос: может ли повышение уровня эвдемонической активности оздоровить человека? В ходе одного из исследований Вероника Хута и Ричард Райан произвольно разделили испытуемых на две группы. Тех, кто попал в «гедонистическую» группу, попросили добавлять к повседневным делам как минимум одно гедонистическое. Например, спать подольше, слушать музыку, больше смотреть телевизор или ходить на вечеринки. Тем же, кто попал в «эвдемоническую» группу, нужно было включить в свою повседневность минимум одно эвдемоническое действие. Например, помочь кому-нибудь, больше заниматься учебой, побеседовать с кем-нибудь о смысле жизни или научиться замечать только хорошее – участники могли выбрать что угодно. В ходе десятидневного исследования внимательно отслеживались их действия и настроение. Ученые обнаружили, что в итоге психическое самочувствие значительно улучшилось у тех, кто добавил в свою жизнь гедонизма; но спустя три месяца, когда ученые снова опросили бывших испытуемых, обнаружилась обратная картина: тут уже счастливее себя чувствовали члены «эвдемонической» группы {77}.

Преимущества, которые человек получает благодаря эвдемоническим стремлениям, долгосрочны и защищают нас от психических расстройств. В исследовании, которое провели мы с коллегой Алексом Вудом, участвовали 5603 человека. Их попросили оценить степень своего эвдемонического благополучия в два периода жизни: когда испытуемым было пятьдесят и шестьдесят лет. Мы обнаружили, что те, кто отмечал у себя дефицит эвдемонии в пятьдесят, в семь раз чаще оказывались в депрессии через десять лет {78}.