Александр Ройтман - Они пришли ко мне…

— Спроси меня о чем-нибудь, — предложила она.

— О чем же мне тебя спросить? — я задумался.

— Спроси о том, что тебя во мне интересует.

Я замолчал надолго. Меня многое в ней интересовало, она было необыкновенно интересным человеком — смелым, ярким, умным, талантливым. Даже наблюдать за тем, что с ней происходит, было интересно. Я сказал ей об этом.

— Наблюдать, — тихо сказала она. — Да, я сама за собой наблюдаю. Как будто со стороны. И думаю: «Нет, я бы так не могла».

Она замолчала. Я молчал тоже. Мне было почему-то неуютно.

Она подняла глаза:

— О чем же ты хочешь меня спросить? — настойчиво повторила она.

Я почувствовал раздражение и следом за ним облегчение. Моя неуютность прошла. Она вела меня к чему-то, толкала, и независимо от того, куда именно, мне это не нравилось.

— Я не хочу тебя спрашивать, — сказал я.

— Тебе все понятно? — она как будто удивилась.

— Нет, мне вообще ничего не понятно, — ответил я. — Но это не моя работа — понимать.

— Ты злишься? — спросила она.

— Не совсем.. так, испытываю легкое раздражение, — сказал я.

— Почему?

Я открыл было рот, чтобы.. но потом сказал:

— Подумай сама, ладно? До следующего раза.

Следующего раза не было.

Она думала, что это лечится. Крепкая семья, любимые дети, любящие родители, верные друзья.. ей казалось, что одиночество в такой ситуации — нонсенс. Она была в этом уверена. А значит — с ней что-то не в порядке.

— Что для тебя одиночество? — спросил я ее.

— Бой часов. Напряжение. Беззащитность. Взрыв.

— По-моему, ты описываешь оргазм, — наугад предположил я.

Она рассмеялась.

— Да, действительно, я умею кончать только одна.

Я пожал плечами:

— Не волнуйся, в этом ты не одинока.

— Знаешь, мне это не мешает, — она как будто оправдывалась, — я люблю секс с мужем, и люблю делать это одна. Но мое одиночество — оно больше.

— Ок, — сказал я. — Больше, согласен. Насколько больше?

Она задумалась.

— Безмолвие. Космос. Бессмысленность. Смерть.

— Да, — сказал я, — похоже. Скажи, а у тебя не получается перестать с этим бороться?

— Перестать? — спросила она. — Умереть?

— Для тебя жизнь — это борьба с одиночеством? — предположил я.

— Да, — она ответила не задумываясь.

— Тогда ты проиграла, — я пожал плечами. Ничем не могу тебе помочь. Жаль твоих денег.

Она чуть удивилась переходу от философии к цинизму, но не казалась в замешательстве.

— Я знаю, — сказала она, — знаю, что проиграла. Я пришла, чтобы ты помог мне с этим жить.

— Не понимаю. Ты же и так с этим живешь.

— Да, но хочу умереть.

Я посмотрел на нее и сказал:

— Я тебе не верю. Не думаю, что ты хочешь умереть. Что тебе больно — верю, что страшно и беззащитно — верю, что ты живешь в одиночестве как в космосе — верю, но…

— Ты во все это действительно веришь? — перебила она.

Я кивнул.

— Почему?

— Потому сам чувствую также, — сказал я.

— Ну конечно.. — вот теперь она была в замешательстве.

Тикали часы. Росло напряжение. Она была беззащитна.

Но до взрыва было очень далеко.

Любой барьер брался слету, если не брался — обходила, если не обойти — взрывала. Море мужчин, не сосчитать браков, по крайней мере я в них запутался. Она пришла «делиться опытом», она работала с людьми. Я спросил:

— Ты хочешь поделиться своим опытом, или тебя интересует мой?

Она сказала:

— Больше всего на свете я люблю учиться, может быть, я смогу научиться чему-нибудь у тебя.

Я не поверил. Ее рассказ о себе занял больше часа, представляете, как много ей было о себе рассказать! Я сказал ей об этом. Она смутилась.

— Просто.. я подумала.. ну, надо же познакомиться.

— Хорошо, — сказал я, — мы знакомы.

— Теперь расскажи о себе, — с вызовом сказала она.

Я принял вызов:

— У меня пятеро детей, любимая жена, любимая работа, любимые друзья. Вот и весь опыт. Не знаю что сказать.

(Честное слово, я не нарочно! Я был не на работе! Хотя что я вру, когда я чую запрос, я всегда на работе).

Она заплакала.

— Вылечи меня, — сказала она.

Я не стал спрашивать, от чего. Я сказал:

— Сейчас девять часов вечера. У меня есть час. Он стоит 500 шек. Покупаешь?

Она сказала:

— Я заплачу тысячу!

Я ответил:

— Плати.

Она удивилась:

— Ты не спросил почему.

Я пожал плечами.

— Так почему? — спросила она.

— Начнется час — поговорим, — ответил я.