Мария-Луиза Франц - Вечный юноша. Puer Aeternus

Вопрос: Когда Вы говорите о работе, подразумеваете ли Вы также воспитание детей?

Да, появление детей зачастую означает окончание проблемы puer aeternus у женщины. Мне вспоминается одна моя пациентка, которая не хотела иметь детей. В ее сновидениях фигура Анимуса принимала образы puer aeternus : таким образом ее приземляла сама Природа. Сновидения побуждали женщину иметь детей. Один из основных способов излечения для любой женщины с элементами puer aeternus — опуститься на землю и принять на себя определенные обязательства, не позволяющие ей продолжать беспорядочные увлечения. Особенно это относится к женщинам, играющим роль гетеры. Они, как правило, заводят многочисленные любовные связи с мужчинами и не желают привязываться ни к кому из них. Рождение ребенка помогло бы таким женщинам несколько определиться в отношениях с партнерами. Следовательно, рождение ребенка может избавить женщину от установки puer aeternus — ведь воспитание детей требует выполнения большого объема работы, постоянной и иногда скучной.

А теперь обратимся к комментариям повести «Маленький принц». Вы увидите, что повествование распадается на две совершенно определенные части. История начинается с введения, рассказанного Сент-Экзюпери от первого лица так, как будто это часть личной автобиографии. Затем следует рассказ о маленьком принце. Автобиографическая часть начинается так:

Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку. На картинке огромная змея — удав — глотала хищного зверя.

В книге говорилось: «Удав заглатывает свою жертву целиком, не жуя. После этого он уже не может шевельнуться и спит полгода подряд, пока не переварит пищу».

Я много раздумывал о полной приключений жизни джунглей и тоже нарисовал цветным карандашом свою первую картинку. Это был мой рисунок № 1. Вот что я нарисовал.

Я показал мое творение взрослым и спросил, не страшно ли им.

— Разве шляпа страшная? — возразили мне.

А это была совсем не шляпа. Это был удав, который проглотил слона. Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее. Им ведь всегда нужно все объяснять. Это мой рисунок № 2.

Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался от блестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками № 1 и № 2, я утратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.

Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился на летчика. Облетел я чуть ли не весь свет. И география, по правде сказать, мне очень пригодилась. Я умел с первого взгляда отличить Китай от Аризоны. Это очень полезно, если ночью собьешься с пути.

На своем веку я много встречал разных серьезных людей. Я долго жил среди взрослых. Я видел их совсем близко. И от этого, признаться, не стал думать о них лучше.

Когда я встречал взрослого, который казался мне разумней и понятливей других, я показывал ему свой рисунок № 1 — я его сохранил и всегда носил с собою. Я хотел знать, вправду ли этот человек что-то понимает. Но все они отвечали мне:

«Это шляпа».

И я уже не говорил с ними ни об удавах, ни о джунглях, ни о звездах. Я примерялся к их понятиям. Я говорил с ними об игре в бридж и гольф, о политике и о галстуках. И взрослые были очень довольны, что познакомились с таким здравомыслящим человеком.

Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет тому назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было ни механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хоть это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у меня едва хватило бы на неделю.

Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, — и тот был бы не так одинок. Вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок. Он сказал: