Марии Буше - Элегантность в однушке. Этикет для женщин. Промахи в этикете, которые выдадут в вас простушку

Но эту историю расскажет он сам.

Все мы в детстве читали сказки.

Сначала нам были интересны только картинки, а мама с папой озвучивали их нам, пытаясь подражать голосам героев. Мой папа даже старался все это сопровождать движениями, прыжками и размахиванием руками. Чем больше он двигался, тем больше мы смеялись, и его это безумно вдохновляло.

Потом мы уже читали их сами и верили в то, что добро побеждает зло. Затем был период их понимания и сомнений. После же стало страшно, и мы начали сочинять их сами.

Мне всегда в сказках нравилась жар-птица. И, как и все, впервые я увидел ее на картинке. Это была еще черно-белая тоненькая книжка. Уже без обложки и без первого листа. Начало сказки я так и не узнал, но моя детская фантазия очень быстро написала первый лист и раскрасила все картинки. Так я ЕЕ и придумал.

За свою жизнь я прошел уже все стадии и сегодня стою у последней. Теперь мне страшно, и я сочиняю сказки сам. Но, как и все, сначала я научился читать. Я четко верил, что добро побеждает зло. И тогда со мной произошло самое главное событие моей жизни. Я увидел сказочную жар-птицу в цветочном саду, и меня даже не смутило, что она не совсем была похожа на жар-птицу с картинки в детской книжке.

Это была безумно красивая девушка, которая, словно сбитая птица, врезалась сначала в мою грудь… а затем уже в мое сердце. Самое странное, что на этом месте все книжки и заканчиваются. И мы оказываемся в глубоком неведении, что же будет с нами дальше. А дальше, как и говорил, я начал все понимать и сомневаться, а потом… Потом мне стало страшно…

Я бросился искать ту старую, забытую всеми черно-белую книжку. Теперь уже в ней не хватало гораздо больше страниц. Однако я без труда мог сам написать уже все главы этой сказки, даже то, что не смог рассказать автор. На этот момент меня больше волновало то, что было после слов «И ЖИЛИ ОНИ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО».

Я только просил второй шанс. Разучиться читать, радоваться только картинкам, верить, не проверяя… а доверяя. Вновь пережить встречу с моей жар-птицей. Но я был уже взрослым. Мое сознание было слишком жестоко ко мне.

Я потерял родителей.

Я судорожно пытался вспомнить хоть одну сказку с таким жестоким концом, но моя память меня подводила. Только это дало мне надежду, что я достоин продолжения.

Теперь я уже не смел надеяться на то, что, даже разучившись читать, смогу услышать голос мамы, рассказывавшей мне давно известную сказку.

Я один.

У меня есть все, но я не принадлежу себе. ОНА стала мне сниться. Я долгими ночами разговаривал с ней. Я мог смотреть на нее часами, чувствовать ее до боли родной запах, слушать ее голос. Она копалась во мне, мне было неловко, неудобно, незнакомо. Так давно никто не интересовался мной, даже я сам.

Сначала я ей доверился… Потом я до нее дотронулся. Дотронулся только губами, нежно-нежно, боясь ее спугнуть, боясь проснуться… Мне снилось, что мы куда-то едем в сказочном поезде. Я помню, как меня сильно обнадеживал монотонный стук колес: это значило, что я еду, то есть еду куда-то, в какой-то пункт назначения, где явно меня что-то ждет. И сердце щемило от счастья. Я смотрел на свою жар-птицу, она заснула. Это странное ощущение, когда видишь, что в твоем сне кто-то спит.

Я держал ЕЕ, свою птицу счастья, за хвост. Не потеряв души и обретя счастье.

Меня разбудил долгий телефонный звонок. Я вообще стал глубоко ненавидеть все то, что вырывало меня из снов и окунало в серую действительность.

Пятница, тринадцатое – об этом мне сообщал циферблат моего аппарата.

Безумно хотелось вернуться к НЕЙ. Я чувствовал только ее.

Я жил в финансовых джунглях. Здесь я был царем, царем зверей. Я мог иметь все, что только бы захотел получить от этого мира. Но я всегда пытался хотеть меньше, чем я мог взять. А взять я мог все. Все, кроме НЕЕ.

Она была нереальна, она была лишь моим сном, сном раненого зверя. Бывшие друзья же пили мою кровь каждый день, питались моей душой, своими целями и желаниями, которые выдавали за мои мечты. Но я готов был все это им дать и забыть о себе. Я даже перестал чувствовать боль, когда они меня терзали так, будто я был уже мертв. Но я-то знал, что я живу. Надо только, чтобы они этого сразу не заметили: они жестоки и могут отобрать все, что мне подарил Бог. А Бог дал мне ЕЕ. И я понимал, что должен сохранить всех, кого люблю, не причинив им боль.