Дэвид Шапиро - Динамика характера. Саморегуляция при психопатологии

Динамика одержимой личности также соотносится и с упоминавшимися ранее наблюдениями Ариети, что кататоническое тревожное подавление отдельного действия распространяется и обобщается на все волевые действия. Такое распространение и обобщение — не только следствие когнитивной склонности к обобщению. Одержимость тревогой тоже, как правило, обобщается, хотя и не в такой степени; это существенно с точки зрения невротической внутренней динамики. Именно ригидная педантичность, непреклонность, присущая одержимо-предосторожному беспокойству, как не совершить ошибку, стать виноватым или потерпеть неудачу, а также то, что это беспокойство ничем нельзя унять, ничто нельзя оставить без контроля, нельзя упустить ни одну, даже малейшую возможность неудачи, — все это ведет озабоченность одержимой личности от одной тревоги к следующей и ко все более и более отсроченной реализации возможностей стать виноватым.

Конечно, одержимые личности когда-то тоже испытывают общее подавление действия, нечто похожее на скованность или «паралич» (это общее место во всех личных сообщениях), которое в крайних случаях может действительно напоминать состояние кататонического ступора. Такая скованность иногда становится результатом особенно серьезных случаев одного из самых общих симптомов одержимости — нерешительности или, опять же, проявления ригидной педантичности, которая всегда находит недостатки или в худшем случае препятствует любой попытке действовать.

Один такой мужчина с явно выраженной одержимостью, будучи пациентом психиатрической клиники открытого типа, часто вставал на ближайшей к зданию развилке дорожек и, оставаясь неподвижным, долго смотрел на происходящее. Медицинский персонал, которому он встречался по пути, иногда действительно по ошибке принимал его за кататоника. Но он не был шизофреником; он лишь мучительно выбирал путь, которым ему «следует» идти, и никак не мог выбрать.

Мы рассмотрели сходство между одержимостью и кататонией, но вместе с тем должны рассмотреть кардинальные отличия этих состояний. Только что приведенный случай поможет нам по-разному описать различие между вызванным одержимостью серьезным подавлением волевого действия и подлинной кататонической скованностью. Конечно, мы можем сказать, что случай кататонической шизофрении — это просто крайняя степень нарушения.

Очевидно, что превентивные призраки, вызванные кататоником, зачастую еще дальше от реальности, чем неестественное беспокойство одержимой личности, а потому подавление волевого действия принимает более завершенную форму. Несмотря на склонность к обобщению, присущую тревожной одержимой личности, ее нерешительность и подавление действия обычно ограничиваются отдельными случаями, когда осознание индивидуального выбора становится неизбежным, а значит, обостряется сопутствующее рефлексивное ощущение действия. Именно такая ситуация описана в только что приведенном примере. (Было отмечено, что наблюдатель испытывал серьезное недоумение — Rapoport, 1989, — когда пациенты, страдающие одержимостью, могли испытывать особые затруднения, переступая через порог. Разумеется, проблема заключается не в пороге, а в принятии решения.) Но действие, которое является рутинным либо продиктованным правилами или обстоятельствами, у одержимой личности обычно не вызывает ни тревоги, ни затруднений. С другой стороны, для кататонического шизофреника самоосознание и подавление распространяются на все действия. Это отличие отражает другое, более фундаментальное отличие: по сравнению с одержимой личностью, у кататоника ригидность педантичности выражена значительно сильнее и достигает крайности. Как мы увидим, эта крайняя степень ригидности имеет другие симптоматические последствия. Но сначала нужно подробнее объяснить природу этой ригидности.

При ригидном самоуправлении человека внутренняя сила правил может принимать разные формы, причем эти формы могут использоваться в разной степени. Например, правила, которые ощущаются как нормы или «следует», могут все еще быть тесно связанными с реальными убеждениями и ценностями человека: великодушный человек может думать, что ему следует быть еще более великодушным. В таком случае и множество основанных на правилах установок оставляют широкие возможности для индивидуальной интерпретации. Этот случай соответствует типичной навязчивой установке, побуждающей к постоянной результативности, но, как правило, не обозначающей ее сущность или свойства. С другой стороны, внутренние правила также могут быть слишком точными или перфекционистскими в своих требованиях, и чем более точными и перфекционистскими они являются, тем мельче становятся ячейки их сети и тем меньше действий могут избежать обусловленных ими подавления и запретов. Если мы говорим, что у кататоника ригидная педантичность имеет более крайнее выражение, чем у одержимой личности, то тем самым подразумеваем, что педантичность кататоника является гораздо более взыскательной. Самым очевидным свидетельством этой взыскательной педантичности является экстенсивность и всеобщность его запретов. Именно это имеет в виду Ариети, говоря о своем кататоническом пациенте: «Каждое действие… становится нагруженным чувством ответственности. В каждом желаемом движении приходится видеть… моральную проблему» (Arieti, 1974, р. 161).