Рональд Ренг - Зачем мы бегаем? Теория, мотивация, тренировки [litres]

Бег хорош тем, что им, в отличие от многих других видов спорта, можно заниматься до глубокой старости. Профессор медицины Джеймс Фриз из Стэнфордского университета в результате своих исследований пришел к выводу, что бегуны дольше сохраняют здоровье и продолжительность жизни у них выше. На протяжении двух десятилетий он обследовал 538 пожилых людей, увлекавшихся бегом, и такое же количество их ровесников, не занимавшихся этим видом спорта. В начале исследования им всем было уже за пятьдесят. Каждый год их опрашивали на предмет состояния здоровья. В частности, они отвечали, способны ли самостоятельно ходить и одеваться. Через 19 лет 34 процента тех, кто не бегал, умерли. Из бегунов эта участь постигла лишь 15 процентов. «Большинство бегунов сохраняли хорошее здоровье, – писал Фриз. – Ограничение подвижности у них если и наступало, то в среднем на 16 лет позже, чем у контрольной группы. Польза от физической активности в старости оказалась больше, чем мы думали».

Представление о том, что для старости характерны скупые и неторопливые движения, сильно устарело. В Англии живет некий мистер Сингх, который в 101 год пробегает марафонскую дистанцию. Во время недавнего франкфуртского марафона до финиша добежало шестьдесят участников, которым уже перевалило за семьдесят. Даже в весьма зрелом возрасте многие настраиваются на какие-то конкретные дистанции и результаты. Я ведь тоже то и дело поглядываю на секундомер. Но Ганс-Юрген Ортман, являвшийся выдающимся бегуном, который преодолел 10 000 метров за 28:02 и выполнил квалификационную норму для участия в Олимпийских играх 1980 года, в свои 64 года ценит в беге совсем другое – свободу от всяческих принуждений. Он просто бегает, наслаждаясь движением и природой.

В свой поход-пробег по Германии Ортман не брал с собой никаких вещей. Это было связано с некоторыми дополнительными хлопотами, потому что он оставлял автомобиль в начале каждого этапа, а вечером вынужден был возвращаться за ним на поезде. Но зато ему не нужно было тащить рюкзак. Ортман мог свободно держать спину, бегая по лесам и полям. У него были свободны руки, и он мог потрогать дикие луговые цветы и листья деревьев. Он не брал с собой на этапы даже бутылку с водой. «Если мне хотелось пить, я звонил в любой дом по пути и просил стакан воды. Это всегда срабатывало. Люди в центральных областях Германии очень дружелюбны, и это сразу бросается в глаза. Там все не так, как в наших краях, где гранитные лбы из Вестервальда спорят с бетонными лбами из Зигерланда, кто круче». Впрочем, когда его самого причисляют к упрямцам из Вестервальда или Зигерланда, он не возражает.

Он родился в лесном краю Вестервальда в городишке под названием Нидершельдерхютте. Его отец работал там на сталелитейном заводе. Вместе с дедушкой Ганс-Юрген Ортман уже в самом раннем детстве часто ходил в лес, знакомясь с деревьями, цветами и животными. Для него это было самое привычное времяпрепровождение. Затем он изучал биологию и писал дипломную работу о дикорастущих цветковых растениях. Но от сдачи госэкзамена, необходимого для получения квалификации учителя, Ганс-Юрген отказался, заявив тем самым всему миру, что не собирается поступать на государственную службу. «У меня всегда были определенные предубеждения по отношению к госслужбе. Я не хотел быть служащим, привязанным к постоянной работе». Вместо того чтобы готовиться к экзамену, он коллекционировал редкие растения и животных, которых находил в лесу. Он собирал лягушачью икру и переносил ее в те места, где популяция лягушек имела тенденцию к сокращению. «Еще мне нравятся бабочки, – говорит он. – Я часто езжу в Мозельский край, потому что там обитают аполлоны. Но, как только я туда приезжаю, они прячутся и не хотят показываться».

Бег стал логическим продолжением его любви к природе. Забежав в лес, Ортман становился единым целым с ним. Тот, кто приближается к Вестервальду или Зигерланду со стороны Кельна или Франкфурта, видит перед собой сплошной и бесконечный таинственный лес, лишь изредка перемежающийся с лугами, заправками и небольшими городишками. Ганс-Юрген Ортман стал лучшим немецким кроссовиком, и это заставило его на несколько лет забыть о природе. При такой скорости бега природа слишком быстро проносилась мимо него. Теперь ему нередко приходилось покидать лесные тропы, переходя на асфальт или тартановую дорожку, потому что на скорости слишком опасно бегать по неровному покрытию, из которого торчат корни. Это было время, когда бег приобрел для него некое иное измерение. «Чтобы стать олимпийским чемпионом, нужно было заплатить дорогую цену, и моя жизнь стала состоять только из бега, еды и сна».