Андрей Гронский - Коротко о гештальт-терапии

К вопросу ответственности мы еще вернемся в параграфе, посвященном теории сэлф.

Творческое приспособление в гештальт-терапии не означает пассивного приспособления к существующим обстоятельствам. Напротив, это активный процесс. Он предполагает способность находить наилучший из возможных способ удовлетворения потребности в каждой конкретной ситуации. И эта наилучшая форма приспособления от ситуации к ситуации будет меняться. Изменение возраста, окружения, других обстоятельств жизни требуют постоянного пересмотра того, что будет являться этой наилучшей формой. Например, тот способ взаимоотношений, который был наиболее удовлетворяющим для пары, когда у супругов не было детей, не подходит им после рождения ребенка.

Способность к творческому приспособлению возрастает по мере роста осознанности и преодоления ригидных, стереотипных форм поведения – фиксированных гештальтов.

У гештальт-терапевта нет готовых ответов по поводу того, что будет наилучшим способом творческого приспособления для данного конкретного человека. Если клиент/клиентка пришли к нему для того, чтобы обсудить, как ему/ей строить свою семейную жизнь, он не может дать готовый совет – строить традиционный моногамный брак, или брак, основанный на отношениях полиамории, или жить одному/ой. Форма творческого приспособления всегда изобретается заново, она будет зависеть от особенностей конкретной личности, ее черт характера и наклонностей, жизненной ситуации, в которой она сейчас находится.

Исходя из изложенного выше, цели гештальт-терапии можно определить следующим образом – восстановление способности личности к удовлетворению потребностей и творческому приспособлению посредством активизации осознавания.

Ф. Перлз говорил, что в процессе гештальт-терапии невротичный индивид, привыкший опираться на других людей, переходит к опоре на себя. Опора на себя в гештальт-терапии означает способность человека делать выбор, опираясь на свои собственные чувства и потребности, а не действовать исходя из ожиданий других людей. Это также способность, отталкиваясь от своих потребностей, активно манипулировать окружающей средой, а не ждать помощи от окружающих, используя скрытые манипулятивные способы поведения.

Особенность невротического поведения заключается в том, что невротик не осознает своих потребностей, а если и осознает, то боится выражать их прямо. Например, женщина может страдать от недостатка знаков внимания со стороны мужа, но не говорить ему об этом, боясь столкнуться с отказом. При этом выражать свое недовольство через «молчаливые истерики», или «пиля» его по незначительным поводам, тем самым только затрудняя удовлетворение своей реальной потребности. Если она начнет опираться на себя, в гештальтистском смысле, она начнет говорить ему о своих желаниях. Если она действительно столкнется с отказом, она будет искать возможности, как удовлетворить свои потребности без его помощи.

С точки зрения гештальт-терапии, удовлетворение потребностей возможно только посредством взаимодействия с окружающей средой. Нам необходимо вступить в контакт, соприкасаясь с объектами среды, будь то пища при голоде или другой человек в случае сексуальной потребности.

В отличие от телесной границы, психологическая граница организма подвижна. Она определяется тем, с чем в текущий момент организм себя отождествляет, что в свою очередь определяется доминирующей на данный момент нуждой, потребностью. Например, если кошке кажется, что ее котятам кто-то угрожает, она начинает шипеть и выпускает когти. В этот момент котята становятся продолжением ее самости, которую нужно защищать. У человека есть бесчисленное количество возможных идентификаций. Иногда наша идентификация сужается до отождествления с профессиональной ролью, своим полом, или просто с ролью человека, который больше всего на свете хочет есть, потому что он голоден. В эти моменты другие свойства нашей личности как бы оказываются за границей нашего Я и временно становятся не важны. С другой стороны, граница нашего организма может распространяться далеко за пределы нашего тела. Например, когда мы отождествляем себя со своей семьей, религиозной, национальной или политической группой, или даже со всем человечеством (рис. 4). Реальное или воображаемое нападение на то, с чем мы себя отождествили, будет переживаться как вторжение в границы собственной личности. Так владелец автомобиля, который узнал, что в его машину пытается проникнуть злоумышленник, переживает это почти также как воздействие на собственное тело. Угроза социальной группе, с которой человек себя идентифицировал, будет восприниматься как угроза самому себе.