Жан-Габриэль Косс: Цвет. Четвертое измерение

А вот ацтеки не видели разницы между голубым и зеленым, называя оба цвета одним словом, очевидно адекватным нашему прилагательному «бирюзовый».

Но довольно исторической экзотики. Давайте теперь послушаем универсалистов, придерживающихся радикально противоположной точки зрения. Кстати, в их числе мы встретим сразу четырех нобелевских лауреатов в области физиологии и медицины – это Фрэнсис Крик, Джералд Эдельман, Торстен Визель и Дэвид Хьюбел. Эти уважаемые люди не без высокомерной усмешки указывают нам, что «трихроматическое зрение, которым наделено большинство представителей человеческого рода, появилось на тридцать с лишним миллионов лет раньше, чем членораздельная речь». И снисходительно добавляют: «Вы же не думаете, что человеку, чтобы научиться различать цвета, пришлось ждать, пока у него сформируется речь?»

Ряд современных ученых, желая примирить между собой универсалистов и релятивистов (и не возражая против присуждения Нобелевской премии), выдвинули гипотезу, что истина находится где-то посередине. Марк Борнштейн, например, отправился в 1973 году в край кокосовых пальм, чтобы разобраться, почему жители тропиков плохо различают оттенки синего. Он отталкивался от того факта, что обитатели тропической зоны подвергаются по сравнению с жителями северных широт втрое более сильному воздействию ультрафиолета (преимущественно UVB). Продолжительное воздействие лучей диапазона UVB приводит к устойчивым изменениям глаза, в частности хрусталика. «Защищаясь», хрусталик становится мутноватым и желтеет (эта патология носит название макулярной пигментации), вызывая расстройства зрения вплоть до разновидности цветовой слепоты (тританопии), при которой человек не видит короткие – синие или желтые – световые волны. Борнштейн полагал, что подобным механизмом защиты зрения обитателей тропиков наделила эволюция. Именно поэтому в языках народов, населяющих эти регионы, отсутствовало слово для обозначения синего цвета.

Но что произошло бы, если бы мы вставили в глаза европейцев желтые линзы, заставив хрусталики «пожелтеть»? Исследователи проделали такой опыт. И участники эксперимента – все, как один, жители Запада – словно по мановению волшебной палочки перестали видеть оттенки синего. Когда им показывали те или иные цвета, они определяли их в точности так же, как обитатели регионов, постоянно подвергающиеся мощному воздействию ультрафиолета. Ученые сделали вывод – возможно, примиряющий универсалистов с релятивистами, – что по степени помутнения хрусталиков у населения конкретной области можно предсказать, есть в его словаре слово для обозначения синего цвета или нет. Анализ 203 языков народов мира подтвердил: в языках жителей зон, подвергающихся менее агрессивному ультрафиолетовому облучению, такое слово обязательно присутствует.

На этом этапе в дискуссию вмешались биологи, вооруженные постулатами перспективной, хотя пока маловразумительной науки – эпигенетики. За этим диковато звучащим термином скрывается теория, согласно которой личный опыт человека и условия, в которых он жил, могут оказывать влияние на биологическую наследственность его потомков, причем не в одном поколении.

Пример: если вашего дедушку по отцовской линии во время Второй мировой войны пытали в комнате с зелеными стенами, не исключено, что ваш отец, вы сами и даже ваши дети по непонятной причине ненавидите зеленый цвет. Мука, перенесенная вашим дедом, могла изменить активность его генов, не вызвав мутаций ДНК.

Этой наукой занимаются исследователи разных стран, и уже получены первые удивительные результаты. Так, ученым удалось внушить нескольким поколениям мышей страх перед определенным запахом. В рамках эксперимента они воздействовали на лабораторных мышей-самцов непривычным запахом, одновременно подвергая их слабому разряду электрического тока. Мыши ощущали запах и чувствовали сильное жжение в лапах. Их потомство, которое держали отдельно от отцов, чтобы исключить возможность какого бы то ни было влияния, при появлении того же запаха демонстрировало ярко выраженные признаки стресса. И подобное повторялось как минимум на протяжении двух поколений. Таким образом, врожденное порой является благоприобретенным, но не нами, а представителями предшествующих поколений.

Долгое время считалось, что 90 % млекопитающих не различают цветов, да и сегодня интернет полнится подобными утверждениями. Но уже доказано, что это не соответствует действительности. Животные и в самом деле видят мир не таким, как мы, но уж точно не черно-белым. У каждого вида – свой цветовой спектр. Большинство млекопитающих – дальтоники; в структуре сетчатки у них всего два вида светочувствительных колбочек (голубоватых и желтоватых при отсутствии колбочек L- или М-типа или сине-зеленых и красных при отсутствии колбочек S-типа). Собака, например, хорошо различает только оттенки зеленого. Так что, если хотите доставить своему любимцу удовольствие, купите ему зеленый ошейник – остальные цвета кажутся ему более или менее серыми.