Робин Стерн - Скрытые манипуляции для управления твоей жизнью. STOP газлайтинг

На мой взгляд, отношения Сондры – идеальный пример газлайтинга с участием «хорошего парня». На первый взгляд, Питер «хороший парень», но он не был близок с Сондрой и не делился с ней теплом. Устроил шоу, когда Сондра предложила ему сходить куда-нибудь, но его поведение не принесло радости. При этом Сондра не могла жаловаться. «Он дал мне все, чего я хотела, – сказала она. – Наверное, я сама виновата, что не могу радоваться».

«Сондра, – возразила я, – он не дал вам того, что вы хотели. Вы хотели хорошо провести вечер с мужем, а его словно не было рядом. Он делал все через силу. Это не то, чего вы хотели».

«Возможно, – апатично сказала она. – Но я не знаю, на что жаловаться».

Разумеется, если бы неприятный вечер Сондры и Питера был единственным подобным случаем, она не придала бы ему большого значения. Но Сондра часто чувствовала, что Питер выполнял ее просьбы так, что она расстраивалась. На мой взгляд, он скорее хотел сохранить свой образ хорошего парня, чем наладить отношения с женой. А Сондра полностью поверила в его точку зрения и хотела видеть в Питере хорошего парня, как и он сам.

Моя пациентка Оливия столкнулась с похожей проблемой со своим гламурным газлайтером Мартином. Темнокожая женщина с высокими скулами и хорошей фигурой когда-то работала моделью, теперь – менеджером по закупкам в местном торговом центре. Ей чуть за 40, и она замужем за Мартином, агентом по недвижимости, уже более 15 лет. Поначалу она любила его романтичную натуру и экстравагантные поступки, но теперь устала от романтики.

«Например, вчера вечером я пришла с работы сильно уставшая, – сказала Оливия. – Мартин сказал: “Милая, не волнуйся, я сделаю тебе лучший массаж в жизни”. Но я хотела просто принять горячую ванну, поужинать и поговорить. Или полежать на диване перед телевизором. В общем, отдохнуть. Но Мартин приготовил масло для массажа, зажег свечи и включил романтичную музыку. И он все время говорил, какая я красивая и как мне будет хорошо от его массажа. Он словно рассказывал обо мне кому-то другому. Я не чувствовала, что он говорил со мной».

Я спросила Оливию, сказала ли она об этом Мартину, но женщина пожала плечами. «Он не слушает меня уже десять лет, – грустно ответила она. – Не думаю, что сейчас что-то изменится».

Если Сондра чувствовала, что «добрые дела» Питера на самом деле не учитывали ее потребности, Оливии часто казалось, что поступки Мартина были связаны с его романтическими фантазиями, а не с ее предпочтениями и желаниями. Как и все жертвы третьей стадии, Оливия поняла, что ничего не может изменить. «Что бы я ни делала и ни говорила, ничего не меняется, – сказала она мне. – Или хуже: Мартин не разговаривает со мной целую неделю. Я терпеть это не могу, потому что чувствую себя виноватой. Он просто пытается быть хорошим мужем. Почему я не могу радоваться этому?»

Несмотря на свое несчастье, ни Сондра, ни Оливия не были готовы выйти из третьей стадии манипулятивных отношений. Как и остальным жертвам, с которыми мы познакомились, им обеим казалось, что они сами виноваты в проблемах. Сондра винила себя за излишнюю требовательность и думала, что другая женщина оценила бы старания Питера. Она хотела, чтобы я помогла ей стать счастливее с Питером, а не изменить его.

Оливия тоже считала себя источником проблем. Ей казалось, что если бы она была более спонтанной, романтичной и энергичной, она отлично поладила бы с Мартином. У двух сестер и матери Оливии были неудачные браки – мужья ушли либо изменяли им. Оливия чувствовала себя виноватой в том, что не ценила преданного романтичного Мартина.

Обе женщины боялись эмоционального апокалипсиса, который почти всегда является частью газлайтинга. Сондра боялась гнева мужа: Питер почти все время строил из себя хорошего парня и иногда бурно выплескивал свой гнев. Сондра не знала наверняка, когда это произойдет. После эмоционального взрыва он вел себя как ни в чем не бывало. Если Сондра говорила об этом, Питер быстро извинялся и менял тему. Сондре казалось, что он никогда не поймет, как ее расстраивали вспышки гнева. «Но ведь он извинился, – сказала она, когда я заговорила об их отношениях. – Как я могу говорить с ним об этом?» Питер снова все «делал правильно». И Сондра в очередной раз расстраивалась.

Оливия боялась обиды Мартина и чувства вины. Она уже винила себя в том, что недостаточно ценила мужа, поэтому меньше всего ей хотелось, чтобы он «ходил по дому с обиженным лицом», как она говорила. Кроме того, он делал ей подарки после конфликта – и Оливия винила себя еще больше.