Робин Стерн - Скрытые манипуляции для управления твоей жизнью. STOP газлайтинг

Когда мы говорим о газлайтинге на личном уровне – в любви, дружбе, семье и на работе, – я еще верю в эту формулировку. Суть эмоциональной манипуляции заключается в танго газлайтинга – танце, который всегда танцуют вдвоем.

Написать эту книгу меня подтолкнули проблемы с газлайтингом, возникшие у моих пациентов, подруг и у меня самой. Я изо дня в день наблюдала газлайтинг в действии – незаметную форму насилия, способную подорвать самооценку даже очень уверенной женщины. Из-за него распался мой первый брак. Мои пациентки и подруги, ставшие жертвами газлайтинга, были умными и сильными, успешными и привлекательными. Но так или иначе они были втянуты в отношения – дома, на работе и в семье, из которых будто не было выхода. Их самооценка падала все ниже.

В слабом проявлении газлайтинг вызывает у женщин чувство тревоги. Они не понимают, почему всегда неправы и не чувствуют себя по-настоящему счастливыми с «хорошими» партнерами. В худшем случае газлайтинг ведет к серьезной депрессии: когда-то сильные и энергичные женщины страдают и ненавидят себя. Меня как психиатра и женщину всегда поражала степень самосомнений и паралич, в который он способен повергнуть.

Я искала точное название этой особой форме насилия, о которой раньше в популярной культуре и профессиональной литературе не говорили. Источником вдохновения для меня стал фильм «Газовый свет» 1944 года с Ингрид Бергман, Шарлем Буайе и Джозефом Коттеном. По сюжету Грегори (персонаж Буайе) постепенно убеждает Полу (персонаж Бергман) в ее сумасшествии. Он спрашивает о брошке, которую подарил, и наблюдает, как она пугается, не найдя ее в сумочке, хотя брошь должна быть там. С этого момента Грегори пускается во все тяжкие. «Ах, милая, ты такая забывчивая», – говорит он. «Я не забывчивая», – возражает Пола, но вскоре начинает верить в версию событий Грегори, не в силах доверять своей памяти или восприятию.

В фильме Грегори намеренно пытается свести Полу с ума, чтобы завладеть наследством. Он убеждает ее, что она не может доверять себе, и это действительно начинает сводить девушку с ума. В реальной жизни газлайтеры редко осознают свое поведение. Оба участника отношений действуют импульсивно, оказываясь в беспощадной ловушке танго газлайтинга, которое зависит от искаженной точки зрения газлайтера и растущей уверенности жертвы в том, что он прав. Я не нашла книг, где бы описывался данный паттерн эмоционального насилия, или хотя бы источник, в котором он излагался подробно, с предложениями, как жертве рассеять чары и восстановить самоуважение. Поэтому я сама дала название этому феномену, написала книгу – и была потрясена реакцией.

Каждый новый пациент являлся ко мне в кабинет и заявлял, что каким-то образом я описала в книге именно его ситуацию. «Откуда вы знаете, через что мне пришлось пройти, – говорил он. – Я думал, так было лишь со мной!» Подруги, считавшие свою жизнь счастливой, осознали, что стали жертвами газлайтинга в текущих или прежних отношениях, на работе либо в семье. Коллеги благодарили меня за то, что я дала название новому психологическому паттерну, о котором теперь можно поговорить с пациентами. Ранее безымянный феномен оказался более распространенным, чем я подозревала.

Вскоре после выхода книги я и мой коллега Марк Брекетт, директор Центра эмоционального интеллекта Йельского университета, начали сотрудничать с Facebook. В то время социальные сети только начали завоевывать популярность, и пользователи Facebook опасались, что кибербуллинг может плохо повлиять на ранимых подростков. Мы с Марком опросили десятки подростков и взрослых, чтобы разработать онлайн-протокол по выявлению и борьбе с разными типами травли, в том числе распространением сплетен, грубостью и неуважением, преследованием и откровенными угрозами.

Тот проект, а также наша образовательная работа в школах страны на тему эмоционального интеллекта доказали пагубные последствия газлайтинга. Подростки один за другим рассказывали нам с Марком, как стали жертвами не одного, а десятков газлайтеров – реальных и виртуальных друзей. Например, девушка могла назвать своего друга «тряпкой» за то, что он расстроился из-за оскорбления, и 20–30 человек тут же лайкали публикацию или осуждали его в комментариях. Разрушительные последствия газлайтинга усиливались, когда жертва осознавала, что все ее знакомые и десятки незнакомцев тоже считали ее «тряпкой».