Наталья Цымбаленко - Буллинг. Как остановить травлю ребенка

При буллинге такая бесконечная петля насилия возникает потому, что жертва самостоятельно не может остановить травлю. В конфликте, в отличие от буллинга, обе стороны несут ответственность за происходящее.Один оскорбил, другой ответил, первый пнул портфель, второй стукнул учебником по голове, это всегда обоюдный процесс. И вот здесь уместны рассуждения родителей и педагогов о том, кто прав, а кто виноват, как надо изменить свое поведение, чтобы не получать от одноклассников по голове регулярно, и почему вот та девочка не хочет с тобой сидеть за одной партой и называет тебя нехорошими словами. Причина же травли никогда не связана с поведением жертвы. Ребенок может пытаться игнорировать обидчиков, лезть драться, устраивать ответные пакости, делать фотожабы, пытаться подружиться с агрессорами и многое другое. Это никак не повлияет на агрессоров. Буллинг начинается только в том случае, если в коллективе есть ребенок или группа детей, которых назначили на роль жертвы.И это третье и очень важное отличие от конфликта.

Жертвой буллинга может оказаться кто угодно. Это не зависит от социального статуса семьи, национальности, религиозных предпочтений, внешности или наличия проблем со здоровьем. В случае Пети оказалось достаточно слишком «детских» (лего, пластилин), на взгляд одноклассников, интересов. В случае девочки из истории с сайта «Пика-бу» – того, что она оказалась новенькой. Именно поэтому качественно неправильным действием со стороны школы или семьи является перекладывание ответственности за действия булли на жертву. «Это происходит с тобой, потому что ты сам виноват»; «Тебе надо измениться»; «Тебе надо работать над собой», «Ты недостаточно или слишком умный, сильный, ловкий, классный, крутой…» Эти советы только убеждают жертву, что с ней что-то не так, а значит, все происходящее в общем и целом закономерно.

«У нас в классе был мальчик, которого все дразнили. Не знаю даже, как все это началось. Он каждый раз начинал плакать, убегал из класса, прятался в туалете. А потом его возвращали в класс, и учительница при всех устраивала ему головомойку за это. Нас это страшно веселило. Ну и половина урока проходила, пока длилось это веселье. В конце года его перевели в другую школу, и все закончилось».

Дети жестоки и изобретательны в своем стремлении к самоутверждению, но прирожденные социопаты и садисты в школьном возрасте все же очень больше исключение, нежели правило. Поэтому, утратив возможность безнаказанно травить жертву, они теряют интерес и к самому процессу буллинга. И здесь мы видим четвертый и, пожалуй, главный признак, который отличает конфликт от травли, – дисбаланс власти и силы.

В случае конфликта обе стороны обладают одинаковой властью и способны влиять на ситуацию. Если ребенок утратил интерес к предмету конфликта, то ситуация разрешится сама собой. Если одна сторона получила желаемое, другая потеряла интерес, либо обе стороны нашли приемлемый компромисс, то конфликт исчерпает себя. В случае же травли агрессор обладает определенными качествами или статусом, что дает ему ощущение власти над другим.А пассивное поведение взрослых равноценно одобрению для агрессора и отказу в помощи для жертвы. Раз мне никто не говорит, что я неправильно себя веду, значит, все хорошо и можно продолжать. Раз никто ничего не делает, чтобы прекратить издевательства, значит, я это заслужил, я сам виноват, мне надо потерпеть и т. д.

Вот очень показательная история, которую разместил на «Пикабу» пользователь с ником Vekvek:

«История была году в 95-97-м примерно. Учился паренек в 5-м Б. Ну обычный такой, не из трудной семьи, но и не мажор. С ним, в том же 5-м Б учился второй мальчишка, тоже вполне обычный, только чуть поробчее вел себя. Короче: один мальчишка невзлюбил другого и постоянно докапывался, ну знаете, как к аутсайдерам относятся? Постоянно бесят, хочется их подколоть, подшутить и т. д. Далее все постепенно накалялось – подшучивания становились все менее безобидными, толкания и тычки все более ощутимыми. Т. к. задира отпора не получал, а угнетаемый даже родителям не мог пожаловаться. В итоге задира чувствовал себя все круче и круче и в закономерном итоге прям Чаком Норрисом себя возомнил. Избил он за какой-то “косяк” тихоню. Ну не то что бы сердце вырезал или позвоночник переломал, просто оставил на лице потерпевшего явные побои. Боже, как он был крут в тот момент – пацаны его зауважали, девочки в него влюбились. Он был просто король класса. Далее была рутина: кровавая административная машина в лице директора, завуча, мамы потерпевшего, старост старших классов и гардеробщицы тети Нины провели в тот же день быстрое расследование и задержание. Обвиняемый был задержан на территории школы. На педсовете нашему юному крестному отцу задали несколько вопросов, на которые он, естественно, не сумел дать правильных ответов. В результате такого психологического воздействия все превратилось в фарс – юный алькапоне приводил в качестве доводов свои слезы, наматывал сопли на кулак, хныкал и говорил, что “больше так не будет”, кроме того, он попытался пойти на сделку со следствием с условием – “не надо сообщать родителям”. Следствие на сделку не пошло… Уже дома нашего блатного немного успокоила мать – ласково пошлепав солдатским ремнем – и отец – дружелюбно отхлыстав шлангом от стиральной машинки… А я? А я чо? Я до сих пор помню, очень ярко помню, как на том педсовете лил свои слезы и сопли» [4].