Изабель Гиллис - Cozy. Искусство всегда и везде чувствовать себя уютно [litres]

Должно быть, кому-то нелегко читать подобное, поскольку семейная жизнь состоит из нелегких ситуаций, которые могут начисто лишить ощущения уюта. В этом нет ничего страшного. Только вы знаете, что и как можно исправить. Нам могут не нравиться наши родственники, но мы все равно должны постараться повернуть ситуацию в свою пользу. Было бы неправильно пренебрегать родственными узами, даже если в этой сфере все сложно. Я испытываю трудности в обучении, и именно борьба с препятствиями, которые чинил мне мой мозг, помогла в конечном итоге найти опору и обеспечить себе нормальную жизнь. Очень часто, особенно в десятом классе, я попросту не могла делать уроки. Казалось, будто бы задания были написаны на другом языке, и в какой-то момент мне стало стыдно от того, что я все время обращалась за помощью. В итоге я перестала это делать. Осознание того, что я не в состоянии справиться с задачами, которые легко давались моим сверстникам, было невероятно унизительным. К тому же мне часто было ужасно одиноко. Иногда казалось, что единственный выход – лечь на пол, и я часто ложилась там, где придется. Теперь, вспоминая об этом, я думаю, что, наверное, моя мама, видя меня на полу, испытывала огромное огорчение. Мы не знали, что делать, поэтому кричали и плакали, и в конце концов преодолели этот период, хотя у каждой остались на сердце шрамы. Спустя много лет я воспринимаю деревянный пол, согретый солнечными лучами, как убежище от того, что меня пугает. Столкнувшись с чем-то, что мне не под силу, я нахожу утешение на полу.

Хотите верьте, хотите – нет, но у моего сына тоже проблемы с обучением. Думаете, собственный опыт сделал меня суперродителем? Как бы не так. Когда у него возникают трудности, я просто не понимаю, что делать. Беспокойство во мне сильнее эмпатии, оно мешает видеть картинку целиком. То, чего боялась мама в период моего взросления, теперь боюсь и я. И тревога, вызванная чувством, что сын просто не в состоянии с чем-то справиться, сильнее меня. Я виню себя за то, что причиняю ему эти страдания, и за то, что не сочувствую ему в должной мере, хотя, казалось бы, именно я должна понимать его, как никто другой. Где же он находит утешение, когда я не могу ему помочь? Может быть, в прикосновении к шерстяному берберскому ковру у себя в спальне? Или в гуле сушильной машинки, доносящемся до него, когда он занят уроками? Или в игрушке йо-йо, которую он постоянно крутит в руках, когда не может прочесть очередную страницу? Я не знаю. Но, надеюсь, он научится находить его в простых мелочах в те моменты, когда я не могу ему помочь.

Счищая слой за слоем, чтобы разобраться в процессе собственного взросления, я вспоминаю своих родителей. Не думаю, что в юности я задумывалась о связи между ощущением уюта и внешним миром, – в отличие от моей матери. Подобно выдре, которая учит своего детеныша плавать, моя мама постоянно подчеркивала, насколько то, что я в тот момент делала, способно помочь мне обрести внутренний уют.

– Разве не замечательно, что в этом ресторане есть специальный крючок, на который можно повесить плащ?

Или в машине:

– Взгляни-ка на этих коров. Когда они ложатся вот так вместе, это к дождю.

Она всеми силами вытягивала меня из банальной невнимательности, напоминая о вещах, в которых позже я могла бы найти утешение. Если докопаться до того, что дарит нам наивысшее ощущение уюта, мы заметим, что почти все подобные вещи появились в нашей жизни во время взросления: сначала о тебе заботились, а потом ты стал заботиться о себе сам. Хотя научиться «включать уют» никогда не поздно. Одна моя подруга, у которой в юности умерла мама, как-то сказала, что даже не задумывалась о необходимости делать это до тех пор, пока ее не научила этому мама молодого человека, с которым она встречалась в колледже. Теперь это ее стиль жизни. Я вижу, как она учит свою дочь «настраиваться на уют» всякий раз, когда они вместе.

Моя мама, как самая настоящая ясновидящая, учила нас находить источники утешения даже в тех вещах, с которыми мы в тот момент никак не соприкасались, но могли соприкоснуться в будущем. Мезуза – это свиток пергамента, на котором написаны стихи из Торы на иврите. Согласно еврейской традиции, этот свиток должен храниться в небольшом чехле, крепящемся к дверному проему. Все сорок пять лет, что мои родители прожили вместе, этот свиток украшал дверной проем нашего дома. На наш вопрос, что это, мама деловито ответила: «Ах это! Это осталось от прежних хозяев – еврейская молитва. Думаю, это был оберег их семьи, и я верю в то, что он защитит и нашу. Похлопай его в следующий раз перед отъездом – я всегда так делаю».