Вирджиния Сатир - Как строить себя и свою семью

Мое тельце перестает болеть, когда меня трогают любящие люди. Им хорошо, и я знаю, что они действительно стараются понять меня. И я пытаюсь помочь им как могу. Я плачу по-разному. Мне нравятся отчетливые, нежные и мелодичные голоса. Мне приятно, когда мама с папой смотрят на меня, особенно прямо в глаза.

Я думаю, что мама не догадывается, что ее руки иногда делают мне больно, а голос бывает резким. Если бы она знала об этом, то, конечно, постаралась бы измениться. В такие моменты она бывает какая-то рассеянная. Когда ее руки много раз подряд делают мне больно и голос ее по-прежнему неприятен мне, я начинаю бояться ее. Когда она ходит вокруг меня, я весь напрягаюсь и сжимаюсь Она выглядит недовольной и иногда очень сердитой. Она думает, что я не люблю ее, а я просто ее боюсь. Порой мой папа бывает мягче, и я чувствую себя с ним в безопасности. Когда папе хорошо, я спокоен.

Иногда мне кажется, что мама не понимает, что мой организм устроен так же, как и ее. Мне бы хотелось сказать ей об этом. Некоторые вещи, которые она говорит своим друзьям обо мне и другим членам семьи, она бы, наверное, не говорила, если б знала, что. лежа рядом в кроватке, я хорошо все слышу. Помню, однажды она сказала: «Джо, наверное, будет похож на дядю Джима» — и начала плакать. Случались и другие подобные вещи, и я чувствовал, что со мной происходит нечто ужасное.

Через много лет я узнал, что дядя Джим был любимым маминым братом и, наверное, хорошим парнем. Я часто слышал, как мать говорила, что я очень похож на него. А плакала она, потому что он погиб в автомобильной катастрофе, когда она сама была за рулем. Многие вещи теперь выглядят в другом свете, но я ведь долгие годы не знал об этом. Думаю, если бы она рассказала, как любит Джима и как тяжело переживает его гибель, я бы, наверное, тоже полюбил его и не чувствовал себя так плохо. Я бы понял, что, тогда она смотрела на меня и плакала, она вспоминала о нем.

С самого рождения я провожу большую часть времени лежа на спине, и знакомлюсь с людьми только из этого положения. Мамин и папин подбородки я узнаю гораздо лучше, чем подбородки других гостей. Когда я лежу на спине, я все предметы вижу вверху, надо мной. А сам, конечно, смотрю на них снизу. В моем мире вещи расположены так.

Теперь представим себе переживания Джо по мере того, как он станет расти.

Я был очень удивлен, увидев, что многие вещи изменились, как только я начал сидеть. Когда я стал ползать, я увидел предметы и подо мной, познакомился со своими ногами. Когда я стал вставать на ноги, мой рост был только два фута. Глядя вверх, я отчетливо видел мамин подбородок. Ее руки казались мне такими большими. И часто, когда я стоял между мамой и папой, я чувствовал, что они где-то далеко и даже могут представлять опасность для меня, а сам я был очень-очень маленьким.

Когда я научился ходить, помню, как мы с мамой пошли в овощной магазин. Мама очень спешила. Она держала меня за руку. Мы шли так быстро, что мои ноги едва касались земли. Рука начала болеть. Я заплакал. А мама сердилась на меня. Думаю, что она не понимала, почему я плачу. Ее рука была опущена, она шла двумя ногами, мою же руку тянула вверх, и я скакал на одной ноге. Я пытался сохранить равновесие. А когда мне это не удавалось, у меня начинала кружиться голова. Мне было очень неудобно.

Я помню, как уставали мои руки, когда я гулял с мамой и папой. Они держали меня с двух сторон за руки. Папа был выше мамы, поэтому его рука тянула меня сильнее. Я был весь перекособочен. Иногда мои ноги не касались земли. Отец делал большие шаги. А когда мои ноги касались земли, я старался изо всех сил не отставать от него. Наконец, не в силах больше терпеть, я попросил отца понести меня. Он понес, я понял — он решил, что ребенок устал. Он не знал, что я настолько измучился, что с трудом дышал. Были и счастливые моменты, но неприятные переживания запомнились мне лучше.

Мои родители ходили на занятия, где их учили разным важным вещам. Когда они потом хотели поговорить со мной, они ставили меня так, чтобы наши глаза были на одном уровне, и ласково прикасались ко мне. Тогда мне было намного лучше.

Если первые впечатления оказываются такими сильными, то, наверное, взрослый в первых представлениях ребенка выглядит настоящим великаном, олицетворяющим силу и власть. Это не только приносит ощущение безопасности, но и таит в себе угрозу для маленького и беспомощного ребенка. Я уже упоминала об этом раньше, но вопрос настолько важен, что я не боюсь повториться. Родители очень часто сохраняют образ маленького и беспомощного ребенка даже и после того, как он вырос. Сын или дочь и в восемнадцать лет в родительских глазах по-прежнему остаются такими же маленькими и беззащитными. Нередко повзрослевшие дети точно так же сохраняют прежний образ своих родителей видят их всесильными и всемогущими, даже несмотря на то что сами они стали не менее самостоятельными.