Женевьева Гинзбург - Вдова вдове [Чуткие практичные идеи, как начать жить заново]

Относительно секса: с 50-х годов все значительно изменилось. Пожилые мужчины и женщины говорят — некоторые впервые за всё время своей жизни — о том, что с ними происходит, и физически, и эмоционально. Сексуальная жизнь становится лучше.

Хотя им также неловко при первых встречах, как и тогда, когда они были подростками (неловкость, вспотевшие ладони, учащенный пульс и все остальное), они чувствуют себя свободней. Такие пары открыто живут вместе, и это, похоже, вызывает недовольство детей, а не сверстников, но в брак вступают все–таки чаще. Если говорить о вдовах и вдовцах, то сложно сказать, представители какого пола больше выигрывают от повторного брака; каждые говорят, что противоположного. Мужчины говорят что–то вроде: «Она хотела только этого: кольцо, чтобы о ней заботились, и чтобы ею командовали». Женщины говорят, что мужчины не могут жить в одиночестве, и что им нужен кто–то, чтобы готовить и греть постель. Больше женщин, чем мужчин, заявляет, что они не хотят повторно вступать в брак и «проявлять заботу». Если бы соотношение вдов и вдовцов было равным, все были бы довольны. А пока можно только сказать, что процент мужчин, повторно вступающих в брак, выше, чем процент женщин, и период вдовства у мужчин короче. Мужчины, конечно, могут жить одни и приспосабливаться к новой жизни так, как это делают вдовы, но, как сказал один мужчина: «Как хорошо, что мне это делать не придется». И с ним согласится большинство мужчин.

Взрослые дети часто задаются вопросом, что им нужно — и в каком объеме — делать для матери (или отца), когда отец (или мать) умирает. Я предполагаю, что эту книгу вряд ли читают сын, который уже пять лет как не звонит и не пишет сам находясь в другой стране, и дочь, которая каждый день звонит своей матери и просит ее помощи по всем вопросам. Я предполагаю, что читающие эту книгу взрослые дети беспокоятся об оставшемся в живых родителе, и может быть, даже чересчур.

Большинство семей проходят через несколько первых траурных месяцев по наитию, а не при помощи рассудка, и все идет более или менее гладко. Позже, когда все члены семьи начинают возвращаться к обычной жизни, мозаика распадается на кусочки, и дети начинают чувствовать, что им предстоит новая роль, которую они пока не знают, как выполнить. Они близко соприкоснулись со смертью и остались без родителя, который до сих пор мог быть для них источником эмоциональной поддержки. У детей нет опыта, они не готовы к тому, чтобы тесно взаимодействовать с овдовевшим родителем.

Если оставшийся в живых родитель — уже старый человек, естественным побуждением детей бывает позаботиться и принять на себя ответственность за него, тем более что взрослые дети и до этого уже могли занять позицию помощников и советчиков. Но если вдове или вдовцу около 50 лет, то роли еще не успели измениться. Овдовевший родитель все еще считает себя тем, кто должен проявлять заботу и защищать. Дети могут быть легко введены в заблуждение его или ее внешним спокойствием, или могут бояться нарушить это хрупкое равновесие. В течение некоторого времени после потери вдова и дети открыто проявляют свое горе и утешают друг друга, но через несколько месяцев и вдова, и дети запрещают себе горевать в открытую и пытаются восстановить прежний порядок эмоционального взаимодействия.

Снова и снова вдовы говорят, что несмотря на то, что через шесть–восемь месяцев они чувствуют себя хуже, потому что уже невозможно занять себя бумажными делами и отвлечься, они скрывают свои эмоции от детей. «Я не хочу их волновать», «Все равно они не могут помочь», «У них своя жизнь». В то же время дети заняты тем, что скрывают свое горе, потому что не хотят расстраивать маму. А также по мере того, как они возобновляют «свою жизнь», у них появляются собственные представления о том, что мама должна делать со своей жизнью и как ей об этом сказать.

Разумеется, то, что называется « общением», может переходить всякие границы. После обсуждения проблема далеко не всегда оказывается решена, но от умалчиваний вдова не станет менее одинока, а дети — более спокойны. Говорить — это почти всегда лучше, чем замалчивать. Дети должны знать, что внешность бывает обманчива, и не чувствовать, что должны соответствовать предлагаемому сценарию только из уважения и вежливости, происходящих от прежних отношений с родителем.

Молодая женщина как–то спросила у меня совета: она жила за 2000 миль от матери и звонила ей каждое утро, но чувствовала, что мать эмоционально отстраняется, потому что на каждый звонок она отвечала одинаково ровным, доброжелательным тоном, и на все вопросы о делах говорила «все так хорошо, как только может быть». «Так как же мне понять, как она на самом деле? — спрашивала девушка. — Я знаю, что она не хочет меня волновать. Но она моя мама». Во–первых, не звоните по расписанию, в одно и то же время, потому что мать будет ожидать звонка и обязательно подготовится. Звоните в разное время, спрашивайте, как прошел день, разговаривайте о мелочах и старайтесь, чтобы разговор не напоминал допрос с пристрастием: «Что ты сегодня делала? Ты выходила на улицу?» Но главное — поделитесь своими чувствами и воспоминаниями, расскажите, как у вас дела, и может быть, тогда она поделится тем, что происходит с ней. Вы вдвоем стоите на пороге новых, неизведанных отношений, возможно, даже отношений большего равенства. Прислушивайтесь к тому, что вам скажут.