Адольф Гуггенбюль-Крейг - Брак умер – да здравствует брак!

Душа, которую раньше хотели познать, чтобы спасти, оказалась теперь, образно говоря, под микроскопом лаборанта. Экспериментальное исследование и наблюдение превратились со временем в психологический метод. К несчастью, этому процессу сопутствовал отказ от всего, что было связано с традиционной религиозной психологией, а следовательно, и отказ от прежней модели счастья. Религиозная тенденциозность, по мнению ученых, замутняла стекло микроскопа. Единственной движущей силой психики был объявлен инстинкт выживания индивида и рода, что было продиктовано попыткой увидеть в психической жизни узловое соединение более или менее успешных механизмов переживания. Таким образом, психологическое исследование развертывалось в рамках биологической модели.

Фрейд – «Христофор Колумб психологии» – не изменил этой биологической модели, но описал душу как сущность, которую удерживают в рамках подобной модели только фанатичные научные верования. Но сам Фрейд остался верующим! Голод, жажда, агрессия, размножение, сексуальность – эти идолы заменили прежних богов. Тем не менее Фрейд, вероятно, испытывал временами дискомфорт, связанный с теснотой биологического догматизма. В мире души он наблюдал репрезентацию сил, которые невозможно было втиснуть в научные рамки. В конце концов Фрейд пришел к выводу, потянувшему за собой предположение о полярной природе основных человеческих влечений, одни из которых, по мнению Фрейда, провозглашают жизнь и сводятся к эросу, а другие провозглашают смерть и могут быть сведены к танатосу.

К. Г. Юнг, поначалу поддерживавший сотрудничество, а позднее порвавший с Фрейдом, освободил психологию от ярма биологического академизма, хотя и не чуждался естественно-научных методов, признавая необходимость объективности в процессе наблюдения собственной психической деятельности и душевной жизни пациентов. Юнг был объективен и в более широком смысле: он освободился от слабостей своих предшественников, которые, опасаясь ступить на шаткую почву религиозности, догматически сводили всю психическую жизнь к биологическому инстинкту самосохранения. Не ограничивая себя таким рамками, Юнг пришел к выводу, что радость и страдание, а также образы и стремления психики не могут исчерпываться сферой базовых инстинктов голода, жажды, агрессии и размножения. Некая другая сила, иное влечение руководит человеком. Юнг назвал эту силу влечением к индивидуации.

Впоследствии проблемой индивидуации занимались многие известные психологи, вводя в психологию такие понятия, как «поиск смысла» ( нем . «Suche nach dem Sinn»), «поиск собственной идентичности» ( нем . «Suche nach der eigenen Identität»), «эскиз бытия» ( нем . «Seinsentwurf»), «творческое начало» ( нем . «Kreativitität»), «второе измерение» ( нем . «Zweite Dimension») и подобные термины, содержание которых, однако, остается неопределенным.

Данная глава представляет собой подробное описание индивидуации, доказывающее практическую ценность этого юнгианского понятия для исследования психологии человека.

Индивидуация – это процесс, который вместе с тем можно именовать влечением, поскольку индивидуация столь же настоятельна, как и голод, жажда, агрессия, размножение, стремление к релаксации и благополучию. Юнг всегда подчеркивал, что существуют различные аспекты индивидуации. Он делал акцент на важности индивидуального развития души, которая, уходя корнями в коллективную психику, и, оставаясь внутри нее, должна развиться самостоятельно. Юнг часто писал о важности становления сознания, указывая на то, что бессознательное начало должно интегрироваться сознанием. Порой он связывал индивидуацию с аналитическим процессом, но никогда не утверждал, что индивидуация возможна лишь в рамках психоанализа.

Влечение к индивидуации подталкивает нас к соприкосновению с божественной искрой, заключенной внутри нас, которую Юнг назвал самостью.

Цель и процесс индивидуации могут изображаться лишь при помощи символов. К примеру, жизнь Иисуса Христа – один из возможных символов данного процесса, стремящегося привести человека в соприкосновение с центром мира, как говорят верующие, с Богом, который одновременно является центром нашей самости.

Другой символ индивидуации – образ «путешествия к золотому граду Иерусалиму». Например, в «Паломничестве» Беньяна очень подробно изображается полное тягот и приключений странствие паломника. Правда, в действительности, путешествуя к золотому граду Иерусалиму, мы всегда находимся в начале или в середине пути, но никогда не достигаем цели.