Джонатан Готтшалл - Как сторителлинг сделал нас людьми

Это было яркое, солнечное осеннее утро, и этим утром молодой человек, молодой ортодонт Даниэль Малаков шел по Шестьдесят четвертой улице Форест-Хиллс со своей четырехлетней дочкой Мишель. Это совсем недалеко от того места, где мы сейчас находимся. Когда Даниэль стоял в паре шагов от входа на детскую площадку «Аннандейл» – в паре шагов от собственной дочери, – внезапно появился обвиняемый, Михаил Маллаев. В его руке был заряженный пистолет.

Левенталь выиграл, поскольку смог создать лучшую историю из запутанного клубка фактов, чем его оппонент, не бывший столь же одаренным рассказчиком.

Статья Малькольм в The New Yorker – это пример сторителлинг журналистики [32] Wolfe 1975. , во многом опирающейся на сторителлинг; наличие историй, в числе других причин, и делает журналистику «хорошей». Малькольм не беспристрастна. Она создает из хаоса событий, связанных с убийством и последующим судом, захватывающий читателя рассказ длиной в страницу. Посмотрите, как она вводит Левенталя: «Брэд Левенталь – исключительный судебный юрист. Это невысокий, полный мужчина с усами, стремительно перемещающийся по комнате. Он обладает удивительно высоким, практически женским, голосом, который в минуты особого напряжения достигает фальцета и напоминает звук воспроизведенной на двойной скорости пластинки».

Лучше всего человек фантазирует, когда дело касается его самого. Ученые выяснили, что мы меняем даже собственные воспоминания. Социологи считают, что разговоры с друзьями – это обмен чистейшими выдумками [33] Dunbar 1996; Norrick 2007. . Мы спрашиваем «Как ты?» или «Что нового?» за чашкой кофе или пинтой пива и начинаем обмениваться имеющими мало общего с реальными событиями историями, а каждый семейный вечер превращается в маленькие комедийные и трагические постановки о том, что случилось за день.

Великолепные истории лежат в основе всех религий. Из историй получаются анекдоты и городские легенды о том, как компания кого-то недосчиталась после отвязной вечеринки в Лас-Вегасе. А ведь еще есть выступления комиков и удивительные миры компьютерных игр, позволяющие игроку легко представить себя на месте любого персонажа! Наконец, кто из нас не документирует свою жизнь хотя бы в одной социальной сети?

Я еще вернусь к многочисленным формам выдумок, с которыми сталкивается каждый из нас. Думаю, что сейчас вы поняли, насколько сильна человеческая потребность во всем этом. Мы буквально окутаны фантазией во всех ее проявлениях.

Остается один вопрос: почему?

Давайте поставим собственный эксперимент, чтобы понять, насколько сложен этот вопрос. Попробуйте перенестись в доисторические времена. Вообразите, что где-то на просторах нынешней Африки бок о бок друг с другом существуют два племени. Они соревнуются за обладание одними и теми же ресурсами; таким образом, одно из них постепенно вымрет, а второе населит землю. Одно племя – Практики, а другое – Фантазеры, и они равны во всем, кроме того, о чем говорят их названия.

Большинство действий Фантазеров имеет вполне заметное значение для их выживания. Они работают, охотятся и занимаются собирательством. Они ищут себе партнерш и ревниво охраняют их. Они заключают союзы и продвигаются вверх по иерархической лестнице. Как и у большинства подобных племен, у них остается множество свободного времени, которое они тратят на отдых, сплетни и рассказы, – рассказы, которые всех увлекают и радуют.

Как и Фантазеры, Практики стремятся насытиться, завоевать самок и вырастить детей. Но в то время как те возвращаются к своей стоянке и начинают сочинять небылицы, племя Практиков продолжает трудиться. Они дольше охотятся, больше собирают и настойчивее ухаживают за противоположным полом. Наконец, когда заканчиваются все силы, Практики не теряют время на россказни; они засыпают, чтобы восстановить энергию для новых свершений.

Рис. 6. Семья бушменов, Намибия

Мы знаем, чем все закончилось. Выжили Фантазеры – то есть мы. Если те трудившиеся без устали люди когда-то и существовали, от них не осталось и следа. Но разве не были бы многие из нас уверены, что Практики победят легкомысленных соперников, не знай мы окончания этой истории?