Джулия Шоу - Психология зла. Почему человек выбирает темную сторону

В 2011 году Питер Фишер и коллеги провели обзор исследований в этой области за последние 50 лет, включавших данные о реакциях 7700 участников модифицированных версий оригинального эксперимента — кто-то проходил его в лабораториях, а кто-то — в реальной жизни [279] Fischer, P., Krueger, J. I., Greitemeyer, T., Vogrincic, C., . . . & Kainbacher, M. ‘The bystandereffect: a meta-analytic review on bystander intervention in dangerous and non-dangerous emergencies’. Psychological Bulletin, 137 (4) (2011), p. 517-37. . Пятьдесят лет спустя на нас все еще влияет количество свидетелей. Чем больше людей возле места преступления, тем вероятнее, что мы проигнорируем жертв.

Но исследователи также обнаружили, что в случаях физической угрозы, когда преступник еще на месте, люди более склонны помогать, даже если свидетелей много. Соответственно, ученые пишут: «Хотя настоящий метаанализ показывает, что присутствие свидетелей снижает желание помочь, ситуация не столь мрачная, как принято считать. Эффект свидетеля слабее выражен в экстренных случаях, что дает надежду на получение помощи, когда она действительно нужна, даже если на месте присутствует более одного наблюдателя».

Как в случае Китти Дженовезе, невмешательство свидетелей можно понять. Но бездействие может быть так же аморально, как и причинение вреда. Если вы обнаружите себя в ситуации, когда вы видите, что происходит что-то опасное или неправильное, действуйте. Попытайтесь вмешаться или по крайней мере сообщить об этом. Не думайте, что другие сделают это за вас, они могут рассуждать так же, и последствия будут фатальными. В некоторых странах несообщение о преступлении считается отдельным преступлением. Думаю, идея, стоящая за законом об обязательном информировании, верна: если вы знаете о преступлении, возможно, вы не совершаете его лично, но это еще не значит, что вы вне подозрений.

А теперь давайте оглядимся вокруг. Когда вы превращаетесь из свидетеля в преступника? Как насчет совершения наиболее обсуждаемых и жестоких нападений?

Вопрос, который возникает всякий раз после очередной террористической атаки, освещенной по телевизору: почему человек становится террористом?

Слово «терроризм» имеет довольно любопытную историю. Оно появилось во Франции в конце XVIII века и означало политически мотивированное насилие, совершаемое якобинским правительством против собственного народа [280] Jaggar, A. ‘What is terrorism, why is it wrong, and could it ever be morally permissible?’ Journal of Social Philosophy, 36 (2005), pp. 202-17. . Эту концепцию переняла Европа в XIX веке, когда перешла от жесткого запугивания правительствами к жестокому запугиванию правительств. Слово поменяло значение и в итоге приобрело ту смысловую окраску, которую мы знаем сегодня.

Терроризм подразумевает использование страха и насилия как политического орудия или принципа действий для запугивания и подчинения других людей. И хотя многие определения, включая данное Государственным департаментом США, сводят террористов к «внутринациональным группам или тайным агентам» [281] US Department of State. Patterns of Global Terrorism 1997, Department of State Publications, 10321. Washington, DC: United States Department of State, 1998. , с этим соглашаются далеко не все, утверждая, что в качестве агентов терроризма способны выступать отдельные государства.

И мы знаем наверняка как минимум одно: люди не становятся террористами просто потому, что они психопаты, одержимые желанием убивать. Даже в более широком смысле не существует особого типа личности, который делает нас склонными к терроризму. Как обобщил психолог Эндрю Силке в 2003 году в книге «Террористы, жертвы и общество» (Terrorists, Victims and Society): «Проще говоря, вот что точно не предполагают и никогда не предполагали эмпирические работы: будто террористы обладают определенным складом личности, или что их психология каким-то образом отличается от психологии “нормальных” людей» [282] Silke, A. (ed.). Terrorists, Victims and Society: Psychological Perspectives on Terrorism and Its Consequences. Chichester: John Wiley & Sons, 2003. .

В 2017 году эту идею поддержали Армандо Пиццинни и коллеги, которые обнаружили: «Популярное мнение, будто террористы должны быть сумасшедшими или психопатами, все еще распространено, однако не существует свидетельств, что поведение террористов может быть вызвано предшествующими или текущими психиатрическими расстройствами или психопатией... Более того, большинство этих теорий не объясняют, почему, если на многих людей влияют те же социальные факторы или они демонстрируют те же психологические черты, к террористам присоединяется лишь крошечное меньшинство» [283] Piccinni, A., Marazziti, D., & Veltri, A. ‘Psychopathology of terrorists’. CNS Spectrums (2017), pp. 1-4. . Террористы могут изображаться злодеями, но автор и философ Элисон Джаггер, которая пыталась сформулировать более точное определение терроризма, утверждает, что они склонны считать себя «воинами, борющимися за благородное дело с помощью единственных доступных им средств» [284] Jaggar. ‘What is terrorism?’ .