Лори Готтлиб - Вы хотите поговорить об этом? Психотерапевт. Ее клиенты. И правда, которую мы скрываем от других и самих себя

– Давайте расценивать это как паузу в разговоре, – говорю я. – Как и каждую неделю, просто подольше.

Я говорю ему, что в какой-то момент могу вернуться, потому что это правда: люди уходят и приходят на разных этапах своей жизни. И когда они это делают, психотерапевт все еще сидит в том же кресле, храня их общую историю.

– Мы можем считать это паузой, – отвечает Уэнделл, потом добавляет то, что обычно труднее всего сказать: – Даже если мы больше не встретимся.

Я улыбаюсь, точно зная, что он имеет в виду. Отношения на самом деле не заканчиваются, даже если вы больше никогда не встретитесь. Каждый человек, с которым вы были близки, живет где-то внутри вас. Ваша старая любовь, ваши родители, друзья, люди живые и мертвые (символически или буквально) – все они пробуждают воспоминания, осознанные и нет. Часто они показывают, как вы относитесь к себе и другим. Иногда вы ведете с ними разговоры у себя в голове, иногда они разговаривают с вами во снах.

За недели перед последней сессией мне несколько раз снились сны о том, как ухожу. В одном из них я встречаю Уэнделла на конференции. Он стоит с кем-то, кого я не знаю, и я не уверена, что он меня видит. Я чувствую расстояние между нами и всем, что когда-то было между нами. А потом он оглядывается. Я киваю. Он кивает. На его лице тень улыбки, которую вижу только я.

В другом сне я навещаю подругу в ее офисе (кто эта подруга, неясно). Когда я делаю шаг из лифта на ее этаже, я вижу, как Уэнделл выходит из кабинета. Возможно, он приходил, чтобы встретиться с коллегами по консультационной группе. Или, может быть, только что побывал на собственной психотерапевтической сессии. Я восхищена: психотерапевт Уэнделла! Один из этих психотерапевтов – его? Может быть, это моя подруга? В любом случае, он не стесняется этого. «Здравствуйте», – тепло говорит он, выходя. «Здравствуйте», – отвечаю я, проходя вперед.

Интересно, что означали эти сны? Я всегда теряюсь, если, как психотерапевт, не могу понять собственный сон. Я рассказываю о них Уэнделлу. Он тоже не знает, в чем их смысл. Мы обдумываем различные теории – два психотерапевта анализируют сон одного из них. Мы говорим о том, как я себя чувствовала во время сна, как я себя чувствовала, когда проснулась. Мы обсуждаем, как я чувствую себя сейчас: я одновременно встревожена и возбуждена от предчувствия того, что ждет меня дальше. Мы проговариваем вопросы о нем, обо мне, о нас, оставшиеся без ответа. Мы говорим о том, как трудно порой попрощаться с тем, к кому привязался.

– Ладно, – говорю я сейчас в кабинете Уэнделла. – Пауза.

У нас остается около минуты, и я пытаюсь впитать в себя этот момент, запомнить его. Уэнделла – он сидит, скрестив свои невероятно длинные ноги, в стильной рубашке и брюках цвета хаки, в модных голубых ботинках и в носках в квадратик. Выражение его лица – заинтересованное, участливое, присутствующее. Его бороду с вкраплениями седины. Стол с салфетками между нами. Шкаф, книжные полки и рабочий стол, на котором всегда лежит ноутбук – и ничего больше.

Уэнделл дважды хлопает себя по ногам, встает, но не говорит у двери свое обычное «Увидимся на следующей неделе».

– До свидания, – говорю я.

– До свидания, – говорит он и протягивает мне руку.

Когда я отпускаю ее, я разворачиваюсь и иду через приемную с модными креслами, черно-белыми фотографиями и гудящей машиной для белого шума, затем спускаюсь в коридор к выходу из здания. Когда я подхожу к двери, с улицы заходит женщина. Одной рукой она держит телефон у уха, другой толкает дверь, открывая ее.

– Мне нужно идти. Я перезвоню через час? – говорит она в трубку. Я оглядываюсь и смотрю, как она идет через холл. Ну конечно – она открывает дверь в офис Уэнделла. Интересно, как давно она ходит к нему? Они когда-нибудь танцевали?

Я думаю о нашем разговоре, гадая, как долго продлится пауза.

Оказавшись снаружи, я ускоряю шаг, подходя к своей машине. В офисе меня ждут пациенты – люди вроде меня, изо всех сил пытающиеся не мешать самим себе. Светофор на перекрестке вот-вот загорится зеленым, и я бегу, чтобы успеть, но чувствую тепло на коже и останавливаюсь у обочины – подставляя лицо солнцу, впитывая его, поднимая взгляд на мир.

На самом деле у меня еще много времени.

Есть причина, по которой я на весьма раннем этапе работы спрашиваю пациента, насколько его жизнь наполнена людьми. Возможно, я сказала это уже миллион раз, но скажу в миллион первый: мы растем вместе с другими. Оказывается, с книгами аналогичная ситуация. Я очень благодарна следующим людям: