Михаил Гернет - Инстинкт заключенного. Очерки тюремной психологии

Изучение тех условий, среди которых протекает в одиночных и общих камерах половая жизнь арестантов, раскрывает перед нами отвратительнейшие картины разврата в тюрьме в одиночку, парами и безобразнейшие сцены общих оргий. В значительном большинстве случаев тюремные обитатели принадлежали до их заключения к таким группам населения, где требования половой морали или совсем отсутствовали, или были сведены к самым простым, можно сказать, почти первобытным. Постоянное пьянство еще более способствовало развитию их разврата, и на рынке продажной любви к услугам такого потребителя всегда являлось предложение на всякие цены и всякого рода. Попав внутрь тюремных стен, представители мира преступлений и разврата отнюдь не склонны отказываться от своих «удовольствий». Условия же жизни в тюрьме, как в одиночной, так и в общей камере, не только не удерживают, но, наоборот, способствуют разврату, тюремное бездействие, отсутствие всяких развлечений и скука направляют внимание арестанта в сторону полового чувства, на поиски хотя бы грязных способов удовлетворения этого чувства. «Половой вопрос» становится одной из любимых тем разговоров арестантов в общей тюрьме, но он же не выходит из головы и у одиночного заключенного.

В настоящее время мужские и женские тюрьмы строятся не только совершенно обособленно одни от других, но и на разных концах города. Там же, где они находятся на одном дворе или на близком между собою расстоянии, тюремная администрация оказывается совершенно бессильною помешать любовному общению заключенных арестантов и арестанток: знакомства завязываются с поразительною быстротою посредством мимики, перекрикиванием, посредством переписки и даже личными встречами, которые удаются не так редко, несмотря на все тюремные засовы и запреты. Завязываются романы. В поисках за успехом у намеченного предмета «любви» прибегают к обычным в таких случаях средствам: комплиментам, маленьким подаркам, в виде табаку, чаю, сахара и проч. Уверения в верности до гроба сменяются сценами ревности и острожною бранью.

В записках арестанта Александра Малахова есть небольшой очерк, под заглавием «Женщины». Автор удивительно ярко вскрывает психологию изголодавшихся самцов-арестантов, когда, по случаю ремонта женской тюрьмы, в камеры рядом с ними, в одном и том же коридоре, поместили несколько десятков арестанток. Мужчины прямо взбесились. Они рвались к женским камерам, «ржали, хрюкали, дрожали, как индюки». Восточный люд, населяющий корпус, окончательно сходил с ума: двадцать два горца готовы были выбить двери в камеры женщин и ринуться туда скопом; косой, высокий армянин, Саркис Барбаньянц, окончательно закатил под лоб глаза и, не видя уже ни женщин, ни надзирателей, бросал записки в женские камеры, которые он находил по инстинкту; за эти подвиги он получал затрещины и, наконец, попал в карцер. Грек Онуфрий Попандопуло высказывал склонность к тихому эротическому помешательству, а завоеватель Константинополя, турок Сулейман-Оглы, свирепо поводил на всех черными вытаращенными глазами, в которых сверкало явное бешеное помешательство и «дикая страсть». А когда женщин увели, арестанты гурьбою бросались в освободившиеся камеры, нюхая воздух, к еще теплым нарам, где сидели и лежали женщины.

Но главное зло тюрьмы — противоестественный разврат во всех его видах. В одиночных камерах развит до невероятных размеров онанизм, который мало и скрывается.

В общих же камерах развита педерастия в форме парного сожительства, наподобие брачного, и в форме проституции, когда пассивные педерасты предоставляют себя всем желающим за сходную цену.

Часть арестантов приходит в тюрьму уже зараженная этим пороком, но наибольшая часть их развращается здесь, в самой тюрьме. Выработалась целая система приемов развращения молодых арестантов более пожилыми рецидивистами. Все пускается в ход: и подкуп, и соблазн предоставлением своих порций, обещание своего покровительства и защиты, застращивание и прямое насилие…У пассивных педерастов вырабатывается своя особая психология, напоминающая женскую. Они следят за своею наружностью, не прочь помадиться и краситься. Торгующие собою ведут себя, как проститутки, вплоть до традиционного начала знакомства просьбою дать покурить. Пассивных педерастов зовут в тюрьме всегда женскими именами. Пока «падение» не совершилось, за ними «ухаживают», исполняют их желания и капризы, кормят их лакомствами, а затем глубоко их презирают, в прямом смысле плюют на них. В то же время активные педерасты не только не вызывают к себе презрения, но, наоборот, пользуются даже особым влиянием в тюрьме.