Мэриэнн Пауэр - Какая чушь [Как 12 книг по психологии сначала разрушили мою жизнь, а потом собрали ее заново] [litres]

Слова повисли в воздухе. Комната затихла. Двадцать пять пар глаз уставились на меня из круга сдвинутых вместе пластиковых стульев.

– У меня никогда не было отношений. Я никогда ни с кем не жила. Никогда не сближалась.

Они все еще смотрели. Молча. Безучастно.

– Я не знаю, что со мной не так… – Мои голос и ноги задрожали. – Я не думаю, что кто-нибудь достойный сможет когда-нибудь полюбить меня.

Вот она, правда. Правда, о которой я не подозревала. Правда, скрытая за всей моей жизнью. Я думала, что никто в здравом уме не полюбит меня. Я думала, что со мной что-то не так. Меня нельзя было любить так, как всех остальных.

Я плакала так сильно, что не могла вздохнуть.

Сопли смешивались со слезами, а ноги подкашивались.

Я никогда в жизни не чувствовала себя такой уязвимой.

Еще до того, как я начала свою селф-хелп-эпопею, один друг рассказал мне о неделе безумной терапии, которую прошла его сестра. Все было очень секретно, но то, что она упоминала, кажется, включало в себя рассказ своих самых темных и глубоких тайн группе незнакомцев и битье подушек бейсбольными битами. А также «избавление от багажа» и восстановление контакта со своим «внутренним ребенком».

Все это звучало отвратительно.

– Насколько несчастной надо быть, чтобы заставить себя пройти через нечто подобное? – сказала я другу тогда, мысленно вписывая свое имя в заявку, потому что знала, что однажды я обязательно достигну нужной отметки несчастья.

И вот так я и оказалась на Процедуре Хоффмана, разваливаясь на части перед двадцатью пятью людьми в загородном доме в Сассексе.

Я закончила свои бессвязные бредни и вернулась на место. В центр круга встал кто-то другой, начав рассказывать свою историю, но я не слушала. Вместо этого я проигрывала в голове свои слова. Я рассказала этим незнакомцем больше, чем когда-либо рассказывала своим друзьям, больше, чем признавалась даже самой себе…

Я поднялась на перерыв на дрожащих ногах. Держала голову опущенной, когда шла на кухню и присоединялась к группе людей, заваривающих чай. Я не могла смотреть никому из них в глаза. Было так тихо, будто нас всех контузило. Каждый был в шоке от происходящего. Я почувствовала тошноту и выбежала из очереди, так и не сделав чая, на улицу.

Было холодно. Серо. По траве прыгал дрозд. Мне казалось, что я лечу вниз с отвесного конца мира. Неужели я действительно так думала? Что никто не сможет меня полюбить?

Хруст гравия позади меня, и вот рядом стоит женщина с короткими светлыми волосами в юбке-карандаш и с сигаретой. Я поднимаю взгляд и слабо улыбаюсь. Обычно я бы включила весь свой шарм, задала бы ей кучу вопросов, слушала, улыбалась и старалась бы ей понравиться так сильно, как только могу. Но в чем теперь смысл? Вся комната видела меня голой.

– Вы поступили очень храбро, – сказала она.

Это что, код для «тупо, жалко и унизительно»? Она что, осуждает меня, в своей идеальной юбке и со своей шикарной стрижкой?

– Я чувствую все то же самое, – продолжила она, как будто просто хотела быть милой.

Она рассказала о том, под каким давлением ей приходилось работать. Могу поспорить, она была какой-нибудь начальницей в большой компании с большим домом, мужем, семьей и нормальной жизнью. Между нами не могло быть ничего общего.

Она продолжала говорить.

– Я струсила и не сказала правду. Мой муж ушел от меня, и я проводила все выходные, запершись в квартире с одной спальней со всяким дерьмом по телевизору. Я ела шоколад, пока не тянуло блевать. Потом блевала. В прошлом году я пыталась покончить с собой.

Ого.

Мы постояли в тишине пару минут, глядя на дрозда. Она затягивалась своей сигаретой.

– Мне очень жаль это слышать, – сказала я.

Она кивнула.

Больше тут сказать было нечего.

Прозвонил звонок. Мы должны были вернуться.

Она выбросила сигарету, и мы пошли обратно к дому. Прямо у двери высокий загорелый мужчина тоже делал последнюю затяжку. Он был одет в мягкий серый джемпер, и у него была сияющая кожа практически без пор, какая бывает только у очень богатых людей. Я не могла смотреть на него, мне было слишком стыдно, что он видел меня в таком состоянии. Но прятаться было негде. Дело было сделано. Кота вытащили из мешка. Я дерьмо. Я посмотрела на него и слабо улыбнулась.

И тут произошло нечто удивительное. Этот мужчина со своей дорогущей кожей наклонился ко мне и положил руку мне на плечи. Мы постояли так немного.

Никто ничего не сказал. Три незнакомца стояли в тишине. Одни. Вместе. Я снова заплакала. Он передал мне платок.