Олег Цендровский - Между Ницше и Буддой [счастье, творчество и смысл жизни]

Следует потому воспринимать необходимость написать эссе, произнести речь, описать свои чувства или рассказать историю другу как то, чем она и является в действительности – как школу речи, мысли и влияния, как упражнение в чем-то беспредельно сложном и беспредельно важном. Именно этого не понимают в учебных заведениях мира, а когда понимают, то не считают нужным объяснить, хотя мало существует уроков более полезных. Учеников и студентов постоянно заставляют что-то писать, однако их не только не учат, как это нужно делать, но и не сообщают, для чего именно это нужно. Не подчёркивается принципиальная важность данной работы, вследствие чего к ней и относятся с постыдным небрежением.

Людвиг Витгенштейн в своем «Логико-философском трактате» высказался в том духе, что границы нашего мира совпадают с границами нашего языка. Фраза эта получила широкую известность, и она, разумеется, ошибочна. Мир далеко не исчерпывается выразимым, и даже знаем мы всегда безмерно больше, чем можем выразить, что убедительно доказывают и нейрофизиология мозга, и психология, и обыденный опыт. Тем не менее в словах этих заключена сущностная правда. Между лингвистической формой нашего опыта и самим опытом существует сложнейшая диалектическая связь. Трансформируя средства выражения нашего взаимодействия с миром, мы меняем не просто способ репрезентации собственного опыта, мы преображаем сам этот опыт и, как следствие, распахнутый перед сознанием мир.

Это можно легко понять на примере. Представьте, что одну и ту же прогулку по морскому берегу совершают пьяный турист, старый рыбак, поэт и исследователь-океанолог. Допустим также, что внешне их опыт абсолютно идентичен – вплоть до мельчайших поворотов головы и самих тем для размышления, в этих головах рождающихся. Даже при столь строгих условиях понятийная и эмоциональная сеть, через которую эта внешняя событийная фабула окажется пропущена, кардинально преобразит ситуацию, в которой они находятся. Видя очень похожие вещи, они воспримут их очень по-разному. Причина этого в том, что в действительности нет никаких швов и границ между неким «внешним» миром и будто бы отдельным от него способом его представления. Они всегда слиты воедино – описывая, мы создаем. До определенной и весьма существенной степени мы воспринимаем лишь то, что сами же и творим в своем уме.

Вообразите затем, что каждую из этих историй опишут на бумаге школьник, журналист, офисный служащий, профессиональный писатель или полицейский детектив, беря за основу те же базовые факты. Неужели это будут варианты рассказа одних и тех же событий? Почему тогда они столь отличны? Какой из них «верный» и «настоящий»? Это будут не разные описания одной объективной реальности, это будут разные реальности, не менее различающиеся между собой, чем сходные.

Чем богаче набор средств языкового описания нашего опыта, тем богаче и ярче реальность, которая открывается перед нами, которая создается нами. Она предстает в более высоком разрешении, своего рода формате UltraHD вместо картинки обывателя на несколько сотен пикселей. Она приобретает новые краски, тени, глубины и даже дополнительные измерения. Повышая качество собственной речи, умножая свои знания, мы трансформируем призму, через которую пропускаем реальность, а вернее было бы сказать – трансформируем саму эту реальность.

На этом пути есть свои опасности, ибо подчас наши понятия и идеи, особенно если это идеи регрессивные, встают непреодолимым заслоном для высших возможностей нашего существа. Они могут уродовать, искажать, обеднять и разлагать наш жизненный мир, как это делают политические идеологии. Так, однако, устроено все в этой Вселенной. Любая сила, а знание и речь есть силы, может быть употреблена во вред, и потому взявшись за обуздание этой стихии, мы должны отдавать себе отчет в присущей ей, как и любой вещи, тёмной стороне, избегая ее.

Тот, кто хочет эффективнее достигать любых социальных целей, должен научиться говорить и писать. Перед тем, кто желает научиться мыслить и полноценно проживать реальность вокруг, стоит та же задача, ибо эти процессы взаимосвязаны. Казалось бы, этих трех причин более чем достаточно – и так оно, собственно, и есть. Однако существует еще один резон, почему работа над речью так важна. По уже описанным нейробиологическим причинам, наш мозг воспринимает неопределенность внутреннего и внешнего мира как угрозу. Она вселяет в него тревогу, причиняет дискомфорт, на что психика отвечает постоянным повышенным уровнем стресса и периодическими сбоями в функционировании.