Мелисса Кацулис: Тайная жизнь мужей. Все, что вам нужно знать о своем главном мужчине

Я спросила группу женатых мужчин солидного возраста, считают ли они, что концепт мужественности переживает кризис. Они согласились, что «определенный вид – да», подразумевая не тот, что есть у них. В конце концов, им удавалось на протяжении нескольких десятков лет обеспечивать женам счастливую жизнь и в то же время не терять работу за домогательства к официантке. Но в то же время отчетливо прослеживалось нежелание углубляться в закостенелые стереотипы, на которых основаны их роли в семье. Ответ на вопрос, кто выносит мусор, – вот максимально откровенная информация, которую они готовы были сообщить, чтобы признать некоторую старомодность.

Один из них – лет под сорок – признался, что борьба с сексизмом после пришествия «MeToo» помогла ему раскрыть собственную мужественность: «Я чувствую, как включается мужской инстинкт борьбы с мизогинией. Например, когда решаюсь не отмалчиваться, а сказать очередному идиоту, что его шутки о месте женщины на кухне не смешны. Обычно это сопровождается изрядным волнением (не очень по-мужски), поскольку знаю, что на меня ополчится вся стая, иногда включая женщин. Но в глубине души уверен, что для сказанного нужно больше смелости, чем для тупого следования «норме», и оттого испытываю гордость и чувствую себя настоящим мужчиной». [6] Мизогиния – понятие, обозначающее ненависть, неприязнь либо укоренившееся предубеждение по отношению к женщинам.

Подобный замечательно радикальный тип поведения должен бы вселять во всех нас надежду. Но от старых привычек не так-то легко избавиться, как справедливо заметил клинический психолог Алекс во время обсуждения его собственного ощущения мужественности: «Помню, как однажды признался соседу по квартире (крайне старомодному типу), что никогда в жизни не держал в руках дрели. Помню его удивленный взгляд – будто я сообщил, что ношу женское белье, и попросил его сделать то же самое, может быть, даже в моем присутствии. Это было несколько лет назад, но воспоминания живы до сих пор. Я был неправильным мужчиной, но осознание пришло слишком поздно. Это вывело меня из себя, хотя, кажется, я пытался отвоевать право на собственную жизненную позицию. Полагаю, на самом деле мне не нужно было доказывать свою мужественность, но в то же время я чувствую, когда другие мужчины замечают мои промахи. Это унизительно и, на мой взгляд, неправильно».

«Быть может, я прошу о помощи не так часто, как должен бы. Оказавшись на улице с полным мочевым пузырем, я не обращусь к мужчине-бармену с просьбой разрешить мне воспользоваться туалетом. Вдруг он откажет, и я окажусь в неловком положении. Как странно иногда устроена мужская иерархия…»

Я побеседовала с обозревателем GQ Джастином Майерсом, который также пишет романы и ведет блог о современном концепте мужественности. Я спросила его, в каких ситуациях он сильнее всего ее ощущает: «В спортзале. В раздевалке – это место не возбуждает меня, а напоминает об уроках физкультуры. Мне не хочется там быть. Но чем старше становлюсь, тем равнодушнее, и особенно сильно ощущаю себя мужчиной, когда иду из душа к шкафчику. Я обнажен и в этот момент чувствую ту самую силу, которая ассоциируется у меня с мужским естеством. Не потому, что имею великолепное тело, но именно потому, что мне все равно».

В этом есть определенный смысл – от осознания того, что тебе плевать на мнение других, внутри пробуждается сила. Майерс усматривает корни этого явления в процессе социализации мальчиков в раннем возрасте: «Все дело в самостоятельности. Мужчин учат как можно раньше становиться независимыми – даже поддерживающие элементы на велосипедах убирают, когда ребенок еще совсем маленький». Традиционно это приравнивается к толстошкурости и общей крутизне.

Когда социолог Майкл Киммел из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук спросил у группы морских пехотинцев, какими качествами должен обладать настоящий мужчина, они хором ответили: «Верность, порядочность, честность, готовность помочь слабым». В общем, качества, которыми должен обладать хороший человек.

Но потом спросил, что ассоциируется у них с взрослением: «Стойкость, эмоциональная сдержанность, умение не показывать, что тебе больно».

Установки «быть мужчиной» и «вести себя по-мужски», несомненно, находятся в некотором противоречии, и, скорее всего, так было всегда. Большинство, кого я спрашивала о значении мужественности, не были ни социологами, ни психиатрами, ни блогерами по гендерным вопросам, а просто обычными парнями, завсегдатаями пабов и кафе. Одежда на них – тоже вполне обычная для современных мужчин: повседневные куртки с множеством карманов, на молниях, драные джинсы, ремни с пряжками – прямое указание на работу дровосека или лесоруба, которой они в жизни не занимались, с отсеками для шил с костяными ручками, которые они не носят. Вот что, по их словам, заставляет их чувствовать себя настоящими мужчинами: