Лариса Пыжьянова - Разделяя боль. Опыт психолога МЧС, который пригодится каждому

Принять потерю труднее, когда смерть близкого человека происходит внезапно или при отягчающих обстоятельствах. Внезапная гибель близкого заставляет искать объяснение случившемуся и испытывать вину за то, что утрата не была предотвращена.

Один из парадоксов переживания горя заключается в том, что чем более счастливыми и зрелыми были отношения с умершим, тем светлее будет расставание с ним, хотя, конечно, это не освобождает от страданий. А если отношения были сложными или смерть была какой-то особенно отягощенной — суицид, передозировка наркотиков, — это может вызывать у близких дополнительно чувства острой обиды, стыда и даже позора.

Члены семьи могут испытывать чувство вины и душевную опустошенность, что не сделали всего возможного, чтобы спасти своего близкого. А дети, теряющие кого-нибудь из родителей по причине самоубийства, вообще часто абсолютно уверены в своей причастности к его смерти. Фразы, которые они услышали когда-либо от родителя («Это ты довел маму!», «Папа столько для тебя сделал, а ты ни разу не сказал ему спасибо»), глубоко запоминаются и могут мучить на протяжении всей жизни. У этих детей в будущем тоже могут возникнуть суицидальные намерения.

Искажение естественного течения горя проявляется в двух основных формах — отсрочка реакции и искажение реакции. Например, если перед человеком после утраты стоят какие-то очень важные задачи или все его внимание сосредоточено на поддержке других людей или детей, он может не испытывать острого горя в течение довольно значительного периода времени. Он просто этого себе не позволяет.

Бывает, что при большом горе человек никак его не проявляет, ведет себя бодро и активно и утверждает, что с ним все хорошо. Такое «бесчувствие» свидетельствует о тяжести и глубине переживаний, и чем дольше длится этот внешне «светлый» промежуток, тем более продолжительными и тяжелыми могут быть последствия.

Основное препятствие для нормального течения горя — неосознанное стремление избежать страдания и уклониться от невыносимых эмоций. В этих случаях происходит «застревание» на одной из стадий и возможно появление болезненных реакций.

Искаженная реакция может проявляться в виде повышенной нездоровой активности без ощущения утраты, различных психосоматических заболеваний, неадекватной враждебности против людей, которые якобы виноваты в случившемся, и даже в суицидальных попытках.

Помню женщину, у которой погиб сын. Она была очень возбуждена, много говорила, злилась, требовала найти и наказать виновных, металась и не хотела принимать ничьей поддержки. А через полтора месяца, когда были готовы результаты ДНК-экспертизы, мы встретились с ней снова, и это был уже совсем другой человек, спокойный и как будто умиротворенный. Она рассказала, что долго не могла найти себе места. Каждое утро она просыпалась и понимала, что должна что-то делать, иначе сойдет с ума. Решила продать машину, но документы и ключи от нее найти не могла. Потом решила продать квартиру, в которой жила вместе с сыном, потому что находиться в ней одной было невыносимо. И опять — множество препятствий. Начинала какие-то мелкие дела — и они не получались. Она злилась и никак не могла справиться со своей злостью.

А еще она очень хотела снова увидеть сына хотя бы во сне, но он ей не снился. И вот однажды она в отчаянии закричала, прося сына хоть как-то ей помочь, поддержать ее оттуда, просто присниться ей. На этом месте женщина замолчала, посмотрела на меня очень внимательно и произнесла: «Сейчас вы подумаете, что я сошла с ума. Потому что я увидела сына. Он стоял в углу комнаты, смотрел на меня с улыбкой и сказал отчетливо: „Не суетись, мама. Ну что ж ты все время суетишься. Я здесь, я все время рядом с тобой, но ты меня не видишь, потому что все время суетишься“». И в тот момент она вдруг успокоилась. Сына она больше не видела, но с тех пор постоянно ощущала, что он рядом. А еще в тот же день нашлись документы и ключи от машины — они лежали на журнальном столике, и не заметить их было невозможно. Но она не замечала. Продавать машину она не стала.

Бывает и так: если утрата слишком велика, оплакивание ее может длиться бесконечно, человек никогда с ней не примирится. Степень одержимости горем бывает разной. Этот процесс может быть внешне не заметен: безутешно скорбящий человек вступит в новый брак или родит других детей, сделает успешную карьеру или проявит себя в творчестве, но часть его энергии всегда будет пребывать в другом месте. Поглощенность горем иногда обнаруживается в оговорках: человек постоянно говорит об умершем в настоящем времени. Или в доме с особой тщательностью содержится уголок с фотографиями и вещами умершего, служащий своего рода местом поклонения, а может, даже комната умершего остается неприкосновенной: «Пусть все будет так, как было при нем». Так бывает, когда люди не хотят, чтобы их горе заканчивалось, потому что им кажется, что только через горе они могут сохранить отношения с умершим.