Рэймонд Моуди - Жизнь после утраты - Как справиться с горем и обрести надежду

Сегодня ненависть и горечь, которые она транслирует, отталкивают всех, кому приходится с ней общаться. Миссис А. все еще переходит с одной работы на другую, переезжает из штата в штат, но в ее сердце ни на мгновение нет покоя. Утрата травмирует и делает нас лучше или озлобляет — все зависит от нас.

Тревога и моменты паники характерны для периода после утраты. Однако, если ими не заниматься, они могут перерасти в панические атаки или паническое расстройство. Давайте сравним тревожность, панику, панические атаки (приступы паники) и паническое расстройство.

Тревога — состояние нервозности. Она шлет сигнал: «Это может повлиять на мое будущее». Большинство людей время от времени тревожатся, например ожидая важной встречи или звонка. Беспокойство возникает также при необычных обстоятельствах: во время беременности, родов, серьезной болезни и после утраты.

Горюющие знают, что их эмоциональное состояние связано с их потерей. Так, вдовцы понимают, что их беспокоит страх перед очередной одинокой ночью.

Тревогу могут сопровождать внезапные, непродолжительные и интенсивные приступы паники. Люди, им подверженные, так же как и страдающие от беспокойства, знают, чем вызвано такое состояние. Если вдовцы переживают по поводу одиноких ночей, вдовы паникуют, чувствуя, что под угрозой их безопасность и благосостояние.

Панические атаки, связанные с горем, сложнее, чем просто паника, потому что они появляются внезапно и без очевидных причин; человеку может казаться, что приближаются безумие или смерть. Хотя ученые пока продолжают изучать панические атаки, бесспорны три момента: их вызывает биология, а не личностные особенности; обусловленный горем стресс играет свою роль, а панические атаки возникают чаще, если горюющий не выражал своих чувств открыто.

Я никогда не выказывал своего горя. Семья научила меня скрывать свои чувства, и, даже повзрослев, я продолжал их подавлять. Поэтому, когда умер мой новорожденный сын, я старался вести себя так же, как обычно.

Через два месяца после его смерти мы с друзьями сидели за ужином и прекрасно проводили время, и вдруг я стал задыхаться. И тело, и разум словно просели под воздействием стресса. У меня началась паническая атака. Хотя я пытался определить причину, казалось, паника возникла на пустом месте.

Однако позже я осознал, что все мое существо изо всех сил старалось подавить горе. Когда я понял, что паническая атака объяснялась смертью моего сына, я приложил все усилия, чтобы этот пугающий опыт больше не повторялся. Хотя мне было известно, как важно выражать свои чувства, я был чрезмерно рассудочным, думая о своей потере, я справлялся с горем единственным способом, который знал. Если бы я оплакал сына тогда, когда он умер, панической атаки бы не возникло, но я сдерживался, как учили меня в детстве.

В случае Рэймонда между потерей и панической атакой прошло два месяца. В других случаях эти события могут разделять много лет, как это случилось с Джоном Полом.

Джон Пол, величавый джентльмен шестидесяти с небольшим лет, во время Второй мировой войны служил в армейской авиации, был хвостовым воздушным стрелком. После войны он вернулся домой, к своей прежней жизни. Сорок лет спустя операционистка обнаружила Джона Пола на мраморном полу в боковом коридоре банка; Джон задыхался и хватался за грудь. Когда женщина стала звать на помощь, Джон Пол прохрипел: «Нет, нет», и она сидела рядом с ним, пока он не взял себя в руки.

«Я не знаю, что случилось, — сказал он в конце концов.

— Мне вдруг показалось, что здание вокруг меня рушится. Я не мог дышать. Я думал, у меня сердечный приступ. Я потрясен, обессилен. Мне просто надо посидеть и набраться сил».

Боясь повторения приступа, Джон Пол обратился к психологу и выяснил, что причиной панической атаки стало подавленное горе. «Я никогда никому не говорил о смертях, которые видел во время войны в Европе», — вздыхал он, скорбно качая головой.

Те, кто в конце концов выражает свои чувства, избавляются от панических атак, так произошло и с Джоном Полом. «Я никак не мог это контролировать. Меня атаковало горе — это была еще одна трагедия, — сказал он.

— Если бы я отгоревал тогда, я бы мог выбрать для этого место и время».