Рэймонд Моуди - Жизнь после утраты - Как справиться с горем и обрести надежду

Через несколько месяцев неожиданно заболела и сдохла одна из собак Эстел. Тогда она впервые застонала и зарыдала, охваченная сильнейшим горем. Она была настолько подавлена, что впала в глубокую депрессию. «Как это она могла так владеть собой на похоронах матери и дяди и так убиваться из-за этого животного?» — с отвращением спросил кто-то из родственников. Когда несчастная женщина ослабела от горя, родные с гневом заметили: «Эту собаку она любила больше, чем собственную мать».

В истории Эстел есть три важных момента, на которых стоит заострить внимание. Во-первых, ее реакция не была «ненормальной», не была даже слишком необычной. Смерть питомца подтолкнула женщину к экзистенциальному кризису: ей пришлось осознать собственную смертность.

Во-вторых, смерть собаки распахнула ворота подавленному горю. Как вода в запруде, невыплаканные слезы накапливаются и душат, пока не случится кризис, который прорвет эту плотину.

В-третьих, стратегия, которой пользовалась Эстел, чтобы справиться с горем, была такой же отличительной чертой этой женщины, как ее манера ходить и говорить. Ее семья ожидала, что она станет горевать точно так же, как они, и в результате она не получила ни любви, ни утешения, ни поддержки, которые были ей так нужны.

Заметьте, Бетти и Эстел были взрослыми, переживавшими экзистенциальный кризис. Как же с ним справляются дети?

Детский опыт переживания горя может либо помочь нам, либо усугубить страдания от последующих потерь. Возможно, с вами случилось что-то горестное еще до вашего рождения, затем вы пережили роды. То, как вы познакомились с понятием смерти, и опыт расставания в раннем детстве переплетаются у вас в душе и создают стратегию того, как вы будете справляться с утратой. Добавим, что, как большинство людей, вы с раннего возраста помните еще и о собственной смертности.

Детские переживания проявляются у взрослых, это можно наблюдать. Замечали ли вы, что взрослые, выражая глубокое горе, становятся похожи на детей: выпяченная нижняя губа, неловкие движения рук и ног или сбивчивые фразы на уровне дошкольников? Утрата в настоящем может вновь пробудить детские реакции на горе.

Эту главу мы закончим хорошей новостью: детские реакции на расставание, утрату и горе можно изжить. Первый шаг к этому — вспомнить и осознать свой ранний опыт. Определите, что вам до сих пор полезно, а что вредно. Следующий шаг — выработать благоприятные способы преодоления горя (мы будем говорить о них в главе 7). При этом важно помнить, что стратегиям переживания горя можно научиться, а все, чему вы научились, вы можете и забыть. Нас научили избегать моста горя, но на том краю ущелья нас все еще ждет вершина.

С момента появления письменности у всех цивилизаций имеются свидетельства о болезнях и смертях среди тех, кто оплакивал своих близких. Однако только в последние сорок лет мы сумели установить эту связь: горе приводит к стрессу, а продолжительный стресс вызывает болезни и может закончиться смертью.

Вне зависимости от того, насколько мы были заняты или загружены, мы всегда собирались на ужин всей семьей и неспешно обсуждали, как прошел день. Даже когда я была ребенком, мы часто говорили о сложных ситуациях, в которые я попадала.

— Ну, когда я был такой же маленькой девочкой, как ты сейчас, — говорил папа, не в силах сдержать улыбку, — у меня была такая же проблема.

— И что ты тогда делал, папа? — спрашивала я, хихикая от нетерпения.

Он усмехался, и мы догадывались, что он поведает нам невероятную историю. Однако, если он отодвигал тарелку, мы знали, что он скажет правду. В любом случае его ответ был смешным, поучительным и давал пищу для размышлений. Папа часто завершал семейные обсуждения собственными философскими максимами: «Милая, все меняется. Ничто не вечно». Я неизменно уходила из-за стола с чувством, что я, как любой человек, способна решить собственные проблемы по-своему и в свой срок.

Мама часто говорила, что мой беззаботный характер не сформировался в результате воспитания, а был таким от природы. «Ты родилась такой беспечной, — объясняла она, — ты ни из-за чего не расстраивалась. Ты всегда была спокойной, что бы ни происходило». Когда я училась в колледже, психологические тесты показали, что я легко адаптируюсь к переменам и не подвержена стрессу, тревоге или эмоциональным расстройствам. Однако, когда мне было тридцать восемь лет, моя способность адаптироваться подверглась самому суровому испытанию.