Юрий Вагин - Доктор, все идет из детства? [Психология воспитания и терпения] [litres]

Самые светлые воспоминания из моего детства и, может быть, вашего, связаны с Новым годом, елкой, подарками.

Писатель Александр Куприн справедливо замечал, что, готовя детям елку, взрослые получают своеобразное, наивное, детское удовольствие, причем не меньшее, чем сами дети.

Целиком и полностью с ним согласен.

Поэтому мой совет: товарищи взрослые, в какое бы трудное время мы ни жили, какое бы ни было у нас настроение, помните, что Новый год это в первую очередь не наш праздник, а праздник наших детей и внуков. И мы не имеем права отравить им его своим плохим настроением.

Представьте, что вы звоните детям по телефону, а им вечно некогда с вами поговорить, а иногда они даже могут нагрубить. Вас это обижает до слез. На ваши замечания дети реагируют агрессивно, бросают трубки и не перезванивают. Попытка что-либо объяснить приводит к конфликту. Вы не понимаете, почему? Почему, если вы все делаете для своих детей и готовы оказать им помощь в любой момент, почему они не могут найти хотя бы минуту, чтобы поговорить с вами по телефону?

Сказать, почему? Думаете, потому что они плохо относятся к вам? Совершенно не обязательно. Они могут хорошо, даже очень хорошо относиться к вам. Но! На самых дурных психологических тренингах чтобы ответить на этот вопрос часто проводят один и тот же эксперимент – аудитории предлагают ответить на простой вопрос:

– Скажите, – говорит ведущий, обращаясь к слушателям, – что для вас самое важное в том помещении, где вы находитесь? Без чего вы не сможете прожить и трех минут?

А вы догадались? Нет? Это воздух. Но про воздух никто никогда не думает, не потому, что он не важен или мы его не любим, а потому, что он есть всегда, и зачем о нем думать, когда он есть.

Точно так же и мы в жизни наших детей. Когда мы есть, когда мы решаем все проблемы наших детей, они о нас не думают и нас не замечают, так же, как мы не замечаем воздух.

Мой совет: хотите, чтобы вас заметили, хотите, чтобы вас ценили, хотите, чтобы вами интересовались? Исчезните из жизни своих детей на минуту, или на день, или на месяц.

Высокая классика. Средняя школа. Мальчики и девочки. Начало полового созревания. Мальчики в штанах. Девочки в юбках. Те, которые в штанах, неожиданно и бурно начинают интересоваться тем, что у тех, которые в юбках, под юбками.

Незначительное интеллектуальное усилие позволяет тем, которые в штанах, сообразить, что для удовлетворения своего любопытства нужно подбежать сзади к той, которая в юбке, и двумя руками поднять юбку вверх.

Удовольствие тройное: во-первых, можно что-то успеть увидеть, во-вторых, та, которая в юбке, начитает различными забавными (с точки зрения тех, которые в штанах) способами проявлять свое недовольство и, в-третьих, те, которые в штанах, начинают различными способами проявлять свое одобрение содеянному.

Что же делать тем, которые в юбках? Способов решить проблему много, но больше всего мне нравится самый эффективный, описанный однажды моей клиенткой. Думаю, не она изобрела этот способ, но хуже он от этого не стал.

Итак, подбегает к ней сзади одноклассник и радостно задирает юбку вверх. После чего быстро убегает. Она не бежит за ним, ибо унизительно, а дожидается начала урока, когда все стоят в проходе, подходит к мальчику, хватает его за яйца в штанах, сильно сжимает и спокойно говорит: «Не нужно мне больше юбку задирать».

Осуждения учительницы бояться не нужно, потому что его заглушат истошные вопли жертвы.

Много лет назад ко мне за помощью обратилась молодая женщина по поводу проблем брата. Родители были против того, чтобы он шел к психологам, но сестре казалось, что брату это нужно, поэтому на разведку пришла она.

И как-то мы незаметно с проблем брата перешли на ее проблемы, но я столкнулся с сопротивлением с ее стороны. Она, с одной стороны, не отрицала проблем в своей жизни, но с другой – не хотела о них говорить, потому что «говорить здесь не о чем, сделать ничего уже нельзя, и помочь ей невозможно».

Понятно, что меня одолело профессиональное любопытство, я начал это сопротивление обходить, и, наконец, она призналась. И здесь я чуть не упал с кресла. Она рассказала, что уже двадцать лет живет «как по стенке», старается ни в чем не участвовать, ни к кому не привязываться, в школе всегда держалась в сторонке, в институте – тоже, что она – моральный урод, недостойный не только нормальной жизни, но и, возможно, жизни вообще. Она была уверена, что никогда не выйдет замуж и не родит детей. И говорить о ее загубленной жизни нет смысла.