Эрих Фромм - Быть человеком. Концепция человека у Карла Маркса

Ифигения отказывается выбирать из двух зол; она полагает, что не обязательно существуют только две альтернативы, но может быть и третья: возможность быть гуманной. Это означает, что нужно сказать царю правду, действовать полностью по-человечески, рискуя тем, что царь может ее убить, но избегая двух других зол, неприемлемых с моральной точки зрения. Ифигения говорит царю правду, и тот отвечает:

В драме Гёте царь тронут голосом правды и человечности и отправляет Ифигению, ее брата и его друга на родину. Драма Гёте важна тем, что в ней показана опора на голос гуманности как на единственное решение, которое может спасти человека, когда кажется, что он стоит перед лицом лишь разных сил зла. Я полагаю, что это решение Гёте имеет некоторую значимость и для нашего времени. Перед нами стоят разнообразные альтернативы, которые хоть и носят разные названия, все являются предложениями разрушения. Я считаю, что очень важно понимать: если мы серьезно относимся к гуманистической традиции нашей культуры, то нам действительно следует рассмотреть вопрос о том, нет ли других альтернатив помимо клише, и не самая ли важная из них – возможность человечности и правды.

Гуманизм Гёте, и об этом важно упомянуть, также проявлялся в том, что он был против национализма. Гёте, как вы знаете, прожил долгую жизнь и под конец видел, что национализм стал главенствующей идеологией не только во Франции, но становился ею и в Германии. Эта идея расцвела во время наполеоновских войн; германцы называли войны с Наполеоном войнами за освобождение. Гёте, несомненно, был одним из величайших германцев , и я хочу прочесть вам некоторые его высказывания. Он сказал в 1814 году, когда Наполеон уже терпел поражения от победоносной германской армии освобождения, что германская нация – ничто, но отдельный немец – кое-что, хотя весь мир считал обратное. Германцы должны быть рассеяны по миру, считал Гёте, подобно евреям, для того чтобы развить все доброе, что в них есть, на благо человечества. В более раннем письме (от марта 1799 года к Иоганну Якобу Хоттингеру [46] Иоганн Якоб Хоттингер (1783–1860) – швейцарский историк. – Примеч. ред. ) Гёте писал: «В то время, когда все заняты созданием новых отечеств, отечество всех людей, кто может мыслить без предрассудков и подняться над своим временем, – нигде и повсюду».

Здесь видно, что Гёте противостоял новой волне национализма, отрицавшего гуманизм, который рос и разворачивался в западной культуре, можно сказать, в XIII–XVIII вв. Гёте был последним представителем традиции гуманизма в XIX веке. Потом началась новая волна национализма; ирония истории заключается в том, что французская революция, основанная на философии, бывшей по сути гуманистической, и вдохновленная ею, оказалась именно той революцией, которая создала новый национализм; она положила начало новому идолу – национальному государству. Промышленная революция в национальном государстве соединила национализм с мощными экономическими интересами, для реализации которых использовалась сила и националистические сантименты.

Национализм, зародившийся во время французской революции и наполеоновских войн, бурно расцвел в Германии после 1871 года, когда Германия наконец объединилась. Мы видим еще более свирепствующий национализм позднее в Германии XX века и в сталинской России, а теперь в современном Советском Союзе. Он нашел свое ужасающее выражение в двух мировых войнах и остается серьезной угрозой как возможная причина третьей, и на этот раз ядерной, войны.

Я хотел бы прочесть вам кое-что, написанное человеком, который в своей личной жизни олицетворяет перемену от гуманизма к национализму и который выразил это наиболее тонко. Бельгийский поэт Эмиль Верхарн до 1914 года был пацифистом, гуманистом, социалистом; под впечатлениями от войны он, как и многие другие, изменился. В книге, посвященной самому себе, он писал: «Тот, кто пишет эту книгу, в которой нескрываема ненависть, в прошлом был пацифистом. Для него разочарование не могло быть более грандиозным или более неожиданным. Оно обрушилось на него с такой силой, что он счел, что перестал быть тем же человеком; и, кажется, в этом состоянии ненависти его совесть уменьшилась. Он посвящает эти страницы с глубоким чувством тому человеку, которым он был». Это, возможно, самое яркое описание перемен в одном человеке, которые могут рассматриваться как перемены в культуре и в социальном климате на грани двух столетий, между гуманизмом XVIII века и национализмом XIX–XX веков.