Дэвид Граймс - Неразумная обезьяна [Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду] [litres]

Любопытно, что хотя теория миазмов абсолютно неверна, реформы канализации на какое-то время укрепили веру в ее справедливость благодаря значимой – но и вводящей в заблуждение! – корреляции: вспышки холеры прекратились как раз там, где были ликвидированы выгребные ямы. Чем не подтверждение положения о том, что дурной воздух является разносчиком холеры и других заболеваний? Приблизительно в то же самое время та же самая убежденность во вредоносности миазмов привела к возрождению Парижа и усовершенствованию парижской канализации. Вспышки инфекционных заболеваний помогли оправдать усилия Жоржа-Эжена Османа, который перестроил Париж, превратив его из тесного, мрачного и темного города в настоящую европейскую столицу – просторную, с широкими бульварами, роскошными садами и разумной планировкой жилых кварталов, – что и сделало Город света таким, каким мы знаем его сегодня.

Но даже в то время находились люди, которым не нравилась теория миазмов. Одним из таких скептиков был лондонский врач Джон Сноу. К 1854 году модернизация канализационной системы еще не добралась до района Сохо, а быстрый приток новых жителей привел к огромной скученности населения. Выгребные ямы переполнились. 31 августа 1854 года на Броуд-Стрит был зафиксирован первый случай холеры. За три дня умерли 127 человек. Началась паника, и в течение следующей недели Сохо покинули три четверти его обитателей. К середине сентября 1854 года эпидемия убила 500 человек; смертность достигала 12,8 процента.

Хотя практически все тогда полагали главной причиной вспышки дурной воздух, Джон Сноу был с этим не согласен. С помощью преподобного Генри Уайтхеда он приступил к тщательному расследованию причин. Беседуя с переболевшими и проследив перемещения жертв холеры, Сноу смог выявить некоторые закономерности, позволившие установить связь между всеми случаями заболевания; источником заразы оказалась водоразборная колонка на Броуд-Стрит. Джон Сноу посчитал этот факт весьма странным: ведь, несмотря на то, что теория миазмов представлялась ему сомнительной, до открытия Пастером инфекционной теории эпидемических заболеваний оставалось еще семь лет. То есть в медицине девятнадцатого века существовал пробел в понимании механизмов распространения болезней. Тем не менее у Сноу, использовавшего передовые статистические методы и составившего подробную карту распространения болезни, злосчастная колонка вызвала серьезные подозрения.

Конечно же, в этом деле присутствовала скрытая путающая переменная. Оказалось, что не заболели ни местные монахи, ни рабочие местной пивоварни. Продолжая свое расследование, Сноу узнал, что монахи пили только пиво, которое сами и варили, а на пивоварне вся вода была ферментированной. Процесс ферментации (брожения) убивает холерные вибрионы, и это объясняет устойчивость монахов и пивоваров к болезни [54]. Были и другие странности; например, множество заболеваний со смертельным исходом наблюдали вблизи другой колонки, но Сноу смог выяснить, что тамошние жители предпочитали пользоваться колонкой на Броуд-Стрит, так как им нравился вкус ее воды. Все эти данные позволили с большой долей вероятности предположить, что именно колонка на Броуд-Стрит и была источником заразы. Местные власти, которых убедили доводы Сноу, удалили рычаг колонки, и вспышка холеры пошла на убыль.

Всего в ходе этой локальной эпидемии умерли 616 человек, но быстрая реакция Сноу и Уайтхеда спасла куда больше жизней. Необходимо отметить и роль, которую в этой истории сыграла наука: “карты заболеваемости” были основным элементом эпидемиологии – научной отрасли, концентрирующейся на медицинском внимании к встречаемости, распространенности и причинам болезни. Деятельность Сноу стала наглядной демонстрацией того, что даже очевидную корреляцию надо проверять и анализировать, чтобы не ошибиться с настоящим источником заражения. С точки зрения медицинской науки, вспышка холеры в Сохо – это похоронный звон по теории миазмов, так как расследование Сноу показало, что вода может быть переносчиком заразы – вопреки твердой прежней уверенности в том, что таким переносчиком может быть только дурной воздух. Открытие микроорганизмов всего несколькими годами позже вогнало, так сказать, последний гвоздь в гроб этой теории и открыло путь к современной медицине.

Много позже выяснилась истинная причина той вспышки холеры, и она оказалась весьма неприятной. Дело было в том, что колонка на Броуд-Стрит располагалась всего лишь на один метр выше старой выгребной ямы, откуда и проникали в воду, разнося болезнь по всей округе, опасные бактерии из фекалий. И тут я хочу сделать к вышеизложенной истории одно примечательное добавление, которое, впрочем, вряд ли удивит проницательных читателей, наблюдающих за действиями политиков. Как только непосредственная опасность была устранена, местные власти тут же принялись энергично опровергать все доказательства Сноу и снова прикрутили рычаг к колонке, проигнорировав реальную опасность повторной вспышки. Это отвратительное поведение было порождено пустой обидчивостью, а также политическим расчетом, ибо согласиться с выводами Сноу означало согласиться с возможностью фекально-оральной передачи инфекции. Очевидно, местная администрация посчитала, что это может шокировать общественность, продемонстрировав тем самым верность давнишнему обычаю политиков всех времен и народов придавать большее значение мнению публики, чем объективным данным, – и при этом причинять ей вред.