Дэвид Граймс - Неразумная обезьяна [Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду] [litres]

В этой связи стоит недвусмысленно и прямо сказать о том, о чем мы до сих пор говорили обиняками. Основополагающая проблема со всеми формальными ошибками заключается в следующем: один неверный шаг в логической цепочке рассуждений делает несостоятельным весь аргумент в целом. Это означает, что все формальные ошибки можно отнести к классу non sequitur , то есть к высказываниям, где из посылки не следует заявленный вывод ( non sequitur и означает “из этого не следует”). Любой шаг non sequitur в логике содержит в себе заведомо ложный аргумент. Особенно проблематичными являются выводы, сделанные на основе отдельных случаев. В конце концов, если говорить о лечении змеиным маслом, то возникает искушение заключить на основании положительных отзывов, что, возможно, у этого лечения все же есть какие-то достоинства. Многие целебные снадобья такого рода являются в лучшем случае неэффективными, не приносящими явного вреда. Однако на темном конце спектра можно найти “лекарства”, которые причиняют вред – либо непосредственно, либо тем, что отсрочивают профессиональное врачебное вмешательство.

Живописные, цветистые истории сеют панику и поддерживают эпидемии не в последнюю очередь потому, что участие в рассказах о них живых людей захватывает воображение намного сильнее, чем сухая статистика. Это очень понятная человеческая склонность – обращать основное внимание на графически наглядные специфические отдельные случаи, пренебрегая базовой информацией, которая помогла бы лучше разобраться в том, насколько показательным – или необычным – является данный отдельный случай. В логике это называют ошибкой базового уровня ; этот термин отражает нашу склонность делать выводы на основании единичного примера, не оценивая всю сопутствующую реальность. Опора на единичный случай может усугубить проблему, так как в состоянии непропорционально сильно завладеть нашим вниманием.

Это не всегда очевидно – наблюдение, лишенное контекста, может незаметно заставить сделать ошибку в определении причинно-следственных связей и пропустить non sequitur . Возьмем, например, тот факт, что заболеваемость раком значительно возросла в течение двадцатого и в начале двадцать первого века. Эту истину невозможно отрицать: в двадцатом веке примерно у каждого третьего человека диагностировали ту или иную злокачественную опухоль. Согласно совсем свежим оценкам, заболеваемость продолжает возрастать, и теперь у половины из нас есть шанс заболеть онкологическим заболеванием в течение жизни. Это тревожная информация, и в лихорадочных попытках найти козлов отпущения многие спешат возложить вину на все что угодно – от генномодифицированных продуктов питания до вакцинации [16] Существует великое множество заблуждающихся и злонамеренных лично стей, которые эксплуатируют эти базовые страхи с большой для себя выгодой; мы встретимся с некоторыми из них в следующих главах. . Даже подкованные в науке люди могут впасть в эту ересь и начать искать виновных.

Но окружающая нас среда не сделалась более токсичной. Мы просто стали жить дольше. В действительности сроки выживаемости при раке теперь намного больше, чем раньше, и продолжают увеличиваться благодаря усовершенствованию диагностики и лечения. Рак – это болезнь преимущественно пожилого возраста, причем возраст является тут отдельным и самым значимым фактором риска. Избавившись от громадного числа инфекционных болезней, оставив в прошлом повальную антисанитарию и ужасные эпидемии, которые отравляли жизнь нашим предкам, мы теперь стали жить дольше. Очевидный рост заболеваемости онкологическими заболеваниями, как ни парадоксально это звучит, является симптомом успехов общественного здравоохранения. Тем не менее, если рассматривать факт увеличения заболеваемости раком как изолированную проблему, можно прийти к выводам, которые полностью противоречат истинному положению вещей.

Здесь, правда, надо оговориться: если единичные случаи и эпизоды часто оказываются сомнительными и двусмысленными, то как в таком случае мы добываем достоверные данные? Ученые предупреждают, что множество разрозненных сведений не являются данными. Как это понимать? В конце концов, единичный случай, если он адекватно представлен, может дать нам некоторые полезные сведения об исходах функционирования всей системы. Например, мы знаем, что люди выигрывают в лотереи. Однако рассказы о единичных случаях не могут сообщить нам, насколько такие исходы репрезентативны или распространены. Иногда проблема заключается в том, что реально необходимая нам информация остается невидимой, а доступная информация о множестве отдельных случаев лишь маскирует истинную ситуацию. Особенно яркий пример можно позаимствовать из истории Второй мировой войны, когда американские и японские летчики соперничали за господство в небе над Тихим океаном. Смертельные схватки на больших высотах происходили постоянно с большими потерями обеих сторон. Для того чтобы прекратить эту бойню, аналитический центр ВМС решил выяснить закономерности попаданий в фюзеляжи истребителей, чтобы выявить их слабые места.