Дэниел Гоулман: Эмоциональный интеллект. Почему он может значить больше, чем IQ

Функционирование эмоционального ума является в значительной степени специфичным для состояния, диктуемого конкретным чувством, преобладающим в данный момент. То, что мы думаем и как поступаем, испытывая романтические чувства, совершенно не похоже на то, как мы ведем себя, когда бываем подавлены или разгневаны; в механике эмоций каждому чувству присущ определенный собственный репертуар мыслей, реакций и даже воспоминаний. В моменты, когда мы испытываем сильные эмоции, эти специфические для конкретного состояния репертуары начинают доминировать.

Одним из признаков активирования подобного репертуара служит селективная память. Часть отклика ума на ситуацию, вызывающую эмоции, состоит в перетасовке воспоминаний и вариантов выбора действий таким образом, чтобы самые необходимые оказались в верхней части иерархии и их можно было бы легко разыграть. И как мы уже знаем, у каждой основной эмоции есть своя биологическая «подпись» – печать, схема радикальных перемен, которые настраивают организм по мере того, как эмоция становится господствующей. И еще – единственный в своем роде набор сигналов, который организм автоматически передает, пребывая в ее власти.

Центральная роль в возникновении страха принадлежит миндалевидному телу. Когда у пациентки, которую неврологи называют С. М., редко встречающаяся болезнь мозга разрушила миндалевидное тело (не затронув никакие другие структуры мозга), из ее ментального репертуара страх исчез. Она утратила способность распознавать выражения страха на лицах других людей и придавать такое же выражение своему лицу. Как определил ее невролог, «если бы кто-нибудь приставил пистолет к голове С. М., она умом бы понимала, что напугана, но не испытывала бы страха, как, например, вы или я».

Наверное, неврологи составили схему страха в мельчайших подробностях, хотя при современном положении дел полная схема ни одной эмоции до конца не изучена. Страх – подходящий пример для понимания невральной динамики эмоций. В процессе эволюции страху отводится особая, выдающаяся роль: он, возможно, в большей степени, чем любая другая эмоция, имеет решающее значение для выживания. В нынешние времена неуместные страхи, конечно, отравляют повседневную жизнь, заставляя нас страдать от раздражения, беспокойства и заурядных волнений или в крайнем (патологическом) случае от панических атак, фобий или расстройства в виде навязчивого невроза.

Допустим, поздним вечером вы сидите один дома, читаете книгу и вдруг слышите грохот в соседней комнате. То, что произойдет в вашем мозге в следующие несколько мгновений, «открывает окно», через которое можно взглянуть на невральную схему страха и на роль миндалевидного тела как системы тревожной сигнализации. Первая из входящих в схему мозговых цепей просто воспринимает звук как грубые физические волны и преобразует их в язык мозга, чтобы заставить вас насторожиться. Эта цепь тянется от уха к мозговому стволу и далее к таламусу. Оттуда расходятся две ветви; меньший пучок выростов ведет к миндалевидному телу и соседнему гиппокампу; другой, более крупный проводящий путь ведет в слуховую зону коры головного мозга в височной доле, где сортируются и распознаются звуки.

Гиппокамп, местонахождение главного хранилища памяти, быстро классифицирует грохот, сравнивая его с другими похожими звуками, которые вы слышали, чтобы проверить, знаком ли вам звук. Является ли грохот мгновенно узнаваемым? Тем временем слуховая зона коры головного мозга выполняет более сложный анализ, пытаясь определить источник звука – кошка? Ставень, хлопнувший на ветру? Вор? Слуховая зона коры головного мозга предлагает свои гипотезы – может, кошка сбросила лампу со стола, но, может, и вор лезет, – и посылает сообщение в миндалевидное тело и гиппокамп, которые быстро сравнивают его с похожими воспоминаниями.

Если вывод успокаивает (это всего лишь ставень, который вечно хлопает, как только становится слишком ветрено), то сигнал общей тревоги не усиливается и не переходит на следующий уровень. Однако если вы все еще не уверены, другая секция схемы, многократно отражающая звук между миндалевидным телом, гиппокампом и предлобной зоной коры головного мозга, продолжает усиливать вашу неуверенность и фиксировать внимание, заставляя еще больше беспокоиться об установлении источника звука. Если дополнительный тонкий анализ не дает никакого удовлетворительного ответа, миндалевидное тело включает сигнал тревоги: его центральная область активирует гипоталамус, мозговой ствол и вегетативную нервную систему.