Джеффри Зейг - Испытание Эриксоном. Личность мастера и его работа

Я пошел и сказал женщине, что намерен кормить ее через трубку, а если понадобится, накормлю через трубку и во второй раз. Мое намерение состояло в том, что первое кормление через трубку научит ее удерживать пищу в желудке. Я посадил пациентку в кресло и ограничил в движениях. Она чувствовала себя абсолютно удобно. Руки были пристегнуты к ручкам кресла, а нянечка держала перед ней миску, предназначенную для рвоты. Через трубку я залил питательную смесь. Ее вырвало. Я снова залил в трубку то, что находилось в миске. Она исторгла лишь часть этой смеси. Я залил трубку снова. Больше ее не рвало.

Зейг. Бьюсь об заклад.

Эриксон. Нянечки чертовски от меня устали. Они действительно хотели, чтобы меня уволили. Я предпочитал их ярость смерти пациентки. Я использовал простой способ.

Последний случай, который Эриксон обсуждал в тот день, был случаем Герберта, госпитализированного шизофреника, при лечении которого Эриксон использовал стратегические задания с тем, чтобы тот осознал и преодолел свои заблуждения. Так как этот случай подробно описан в Haley (1973) и Rosen (1982a), здесь он не приводится.

Комментарий

Хочу поделиться своими впечатлениями от прочтения стенографической записи моих встреч с Эриксоном. Это были весьма трогательные личные впечатления, а также профессиональные впечатления, не утратившие ни капли увлекательности с тех пор, как я впервые встретился с Эриксоном 12 лет тому назад. Сначала остановлюсь на некоторых субъективных впечатлениях.

Основная причина, по которой я пришел к Эриксону, состояла в том, что я хотел стать его учеником. Прочие причины не были конкретно сформулированы в моей голове. Тем не менее, хотя это не было заявлено, Эриксон явно работал на то, чтобы повлиять на меня на личностном уровне. Я не представлял ему своих проблем и не просил о помощи — некоторые из своих проблем я даже не воспринимал. Эриксон улавливал сферы моих личных затруднений и постоянно помогал мне их преодолевать. Я был польщен, что он пытался помочь мне преодолеть те блоки, которые ограничивали бы меня как личность и как практика.

На второй день моего визита я наблюдал его борьбу по перемещению тела из инвалидной коляски в рабочее кресло. Потом он начал говорить, преодолевая несомненную боль. Он пытался научить меня быть более эффективным как личность и как терапевт. Помню, как я был тронут тем, что он самоотверженно тратил на меня свою ограниченную энергию.

Ни одна из встреченных мной значительных фигур не оказывала такого трогательного воздействия. В Эриксоне было что-то необычное. Возможно, его значительное влияние обусловливалось его острой чувствительностью, уважением к человеку, интенсивностью, живостью воображения, уникальностью и joie de vivre перед лицом невзгод. Я видел, как он борется за то, чтобы выявить в себе лучшее, и это вдохновляло меня на то же самое.

В ходе бесед я старался выделять модели поведения и сознательно комментировать метод Эриксона. Тем не менее, иногда я разрушал его процесс. Он держал в уме свои цели и работал, не слишком нуждаясь в моих репликах. Я испытал удивление (и даже небольшое облегчение) от того, что его техника активна и от меня требовалось очень мало. Тем не менее, я не был пассивен. В ходе бесед я был вынужден обрабатывать, осмысливать то, что делает Эриксон, и именно мои усилия придавали энергию изменениям.

Теперь, будучи более опытным терапевтом, к тому же умудренным дополнительным изучением методов Эриксона, я провел тщательные исследования его техник на профессиональном уровне. Я бы выделил одну специфическую технику: некоторые из рассказов Эриксона убаюкивали меня. Казалось, что Эриксон «вкрапливал» внушения, пользуясь тем, что я находился в отзывчивом состоянии. Эта техника «намеренной неуместности», убаюкивающая сознание, заслуживает более детального изучения.

Кроме того, Эриксон пытался помочь мне глубже изучить гипноз как на личном, так и на профессиональном уровнях. В наведениях транса (в отношении меня) он использовал только натуралистические техники. Формального наведения не было; в нем не было нужды. Фактически, в то время я, вероятно, был бы напуган формальным гипнозом и воспротивился бы ему. Похоже, что Эриксон использовал верную технику и тем самым повышал мою отзывчивость.

Эта стенографическая запись показывает Эриксона как учителя и терапевта. Поскольку здесь представлен полный текст, по нему можно изучать процесс Эриксона. Очень часто авторы анализируют мгновенные воздействия Эриксона. Но его эффективность коренилась в использовании динамического, длительного процесса. Однако совершенствование понимания процесса эриксоновской терапии не входит в задачи настоящего издания.